Джозеф, разумеется, понимал, что казначей, который всегда свято чтил традиции, а к этому, самому пышному, празднику питал особую слабость, не хочет прерывать торжество. Но никто, включая верховных членов корпорации, не мог сравниться с Джозефом в преданности Куинз-Инн. Возможно, потому, что тридцать лет назад приехавшему в Лондон из Италии безработному молодому Джозефу именно в Куинзе дали тогда место временного официанта. Теперь же он здесь уважаемый ветеран, и немало нервно лепечущих студентов на его глазах превратились в мэтров гражданского и уголовного права. Джозеф хорошо знал, какой вред репутации родного заведения способен нанести слушок о том, что умники Куинза безмятежно лакомились олениной и пили великолепное бургундское, в то время как один из них лежал без сознания, упав лицом в суп. Обратиться за советом к казначею? Но тогда каждый участник застолья поспешит выразить свое мнение. В среде юристов иначе и быть не могло, высказаться непременно должны были все до единого, и подобные дебаты несомненно нарушили бы праздничную атмосферу. А что, если, задумался дворецкий, просто потихоньку унести мистера Донтси, словно опустевшее блюдо из-под картофеля или овощей? Пожалуй, это можно сделать незаметно. Вот только мистер Донтси будет покрупнее любого блюда.
Призвав четверых самых плечистых из официантов, Джозеф собрал их в коридорной нише на пол пути от кухни к залу.
— Слушайте меня внимательно, — сказал он им. — Нужно убрать из зала мистера Донтси — джентльмена, который упал головой в тарелку за главным столом. Будем действовать так. Вы двое, — обратился он к паре испытанных штатных бойцов, — подойдете к столу сзади, как будто собираетесь обслужить стол бенчеров. А вы, — кивнул он двум молодым рекрутам, — с правого края. Нужно действовать быстро и незаметно. Не торопитесь, чтобы не привлекать внимания, но и не останавливайтесь, пока не доставите его в библиотеку. Дверь, которая ведет туда, находится в глубине зала, я буду держать ее открытой. Удачи вам!
Джозеф зорко оглядел место предстоящей операции. Похоже, пирующие уже практически не замечают официантов. Бенчеры выступали в Суде Королевской скамьи, но за столом сидели на стульях[8]. И план Джозефа заключался в том, чтобы, одним движением подняв стул вместе с Донтси, быстро унести его. Все прошло без помех. Никто не заинтересовался происходящим, никто ничего не спросил. Председательствовавший за главным столом казначей даже не проводил взглядом стремительно удалявшегося коллегу. Будто воды сомкнулись над затонувшим кораблем, и вновь ровно засияла морская гладь.
Когда адвоката доставили в библиотеку и положили на диван, один из молодых лакеев склонился к нему, и тут же, побледнев, отпрянул.
— Мистер Джозеф… сэр… — заикаясь, проговорил юноша, — кажется, этот джентльмен умер…
— Вздор! — воскликнул один из штатных официантов. — Не может быть.
— Да говорю вам, — настаивал юноша, — сами взгляните. Ей-богу, он не дышит, и лицо прямо посинело. Вот дьявольщина, мы тащили труп!
Джозеф нагнулся и приложил ухо к груди Донтси — сердце действительно не билось. За время службы старшему дворецкому Куинза приходилось справляться и с пьяными вдрызг студентами, и с уважаемыми адвокатами, которые отказывались платить по счету. Взять хотя бы того балканского князя, который выразил свое недовольство поданным блюдом пальбой в лакеев из револьвера! Но со смертью многоопытный Джозеф столкнулся впервые. И с какой смертью — 28 февраля, в промозглый туманный вечер, на праздничном банкете, за борщом со сметаной и русской водкой с непроизносимым названием. Тем не менее долг призывал его вернуться на командный пост.
— Джонстон, — обратился он к особо доверенному официанту, — найдите, пожалуйста, главного привратника и сообщите ему о случившемся. Он служил в армии и, думаю, лучше нас разберется, жив мистер Донтси или нет. Передайте ему, что, как нам кажется, нужен врач. Если он поддержит нашу точку зрения, пусть пошлет за доктором. Скажите также, что я не предлагаю поставить в известность казначея, но счел бы такой шаг весьма разумным.
Джонстон побежал к центральному входу, где стояла сторожка привратника. Перед лицом трагедии вражда, похоже, была забыта. А Джозеф повел официантов обратно в зал. Пора было подавать сыр.
8
Суд Королевской скамьи — один из высших британских судов. Здесь игра слов, построенная на противопоставлении «скамья» — «стул».