Лора осторожно приблизилась, работая локтями и надеясь подойти поближе, но ей это не удалось. Выбравшись из бурлящей людской массы, она захватила край скамейки и встала на нее, поднявшись на цыпочки, чтобы получше разглядеть фасад ресторана «У Вильдье». Неподалеку, уперев спину в седан научной полиции, находился, как ей показалось, Ален Бергунью, беседовавший о чем-то с человеком среднего роста, чью внешность с приятными азиатскими чертами портили слишком короткие угольно-черные волосы, стоявшие дыбом от модной стрижки «Бросс». Так и есть, это был он, Бергунью, один из самых известных оптовиков рынка Рюнжи, гроза мелких торговцев и главный поставщик лучших гастрономических заведений Парижа. Разве можно его с кем-то перепутать? Только у него могли быть эти пышные усы, закрывашие верхнюю губу, розовая толстощекая физиономия, солидный нос и колючий взгляд крохотных глаз. Однако сейчас вид у оптовика был далеко не такой бравый, как обычно: плечи поникли, руки, скрещенные на груди, выдавали рстерянность. Бергунью качал головой, ленивым движением выражая согласие, столь же мягко возражал, топтался на месте, словно не знал, какую ему следует занять позицию.
Лора слезла со скамейки и приблизилась к правому крылу османовского здания[8]. Там, на втором этаже, всего в нескольких метрах от нее, размещалась администрация ресторана. Ей пришлось снова протиснуться в толпу, чтобы подобраться к деревянной двери, спрятанной от посторонних глаз благодаря соседству двух витрин с одеждой премиум-класса. Набрав четыре цифры года рождения Жюльена Вильдье на домофоне, Лора очутилась в плохо освещенном коридоре, куда выходила узкая лестница. На площадке второго этажа она толкнула левую дверь, оставленную приоткрытой, не потрудившись постучать, сообщая о своем приходе. Когда Лора появилась в маленьком вестибюле, на нее тут же обратились взгляды всех присутствующих. В длинной комнате, заставленной стальными стеллажами с папками и десятком поварских книг, написанных Вильдье, его призами, дипломами в рамках и памятными фотографиями, собрался персонал ресторана. Кроме стеллажей в комнате друг напротив друга стояли два офисных металлических стола со столешницами из матового стекла, разделенные белой пластиковой перегородкой.
Никто, казалось, не удивился ее приходу. Служащие знали, что шефа и известного гастрономического критика связывали прочные дружеские узы. Кто-то поприветствовал Лору кивком, кто-то скромно улыбнулся, кто-то опустил глаза.
– Как это случилось? – без предисловия спросила она, окинув взглядом публику.
Здесь были все: Сирил Прессак, су-шеф; Энзо Малапарт, сомелье; Этьен Франкаст, метрдотель; Давид Бенайя, шеф-кондитер, иначе говоря, – четыре столпа заведения плюс две молоденькие официантки, которых Лора едва знала. Повисло тяжелое молчание, так что ответ Лора получила не сразу. Все переглядывались, пораженные резким тоном, каким был задан вопрос.
– И все же, как это произошло? – настаивала журналистка.
– Честно говоря, никто ничего толком не знает, – нарушил наконец тишину Сирил Прессак. – Когда я пришел к девяти часам – должен признаться, я немного опоздал из-за сломавшегося будильника, – там уже все было вверх дном. Жюльена убили – этим все сказано.
– Известно только, что полицию вызвал Бергунью, – пояснил Давид. – Он и обнаружил тело в кухне… Я тоже опоздал – забыл дома мобильник. Пришел минуты через две-три после Сирила.
– Я тоже мало что могу добавить, – заключил Энзо. Явился к десяти, как обычно. Мы пришли с Этьеном вместе.
Смущенные официантки, державшиеся сзади, еле слышными голосами поведали, что они начинают работу позже. На месте они были примерно без пятнадцати одиннадцать.
– Полицейские отобрали наши удостоверения и стали расспрашивать, что мы делали утром, – уточнил Малапарт. – Вот, пожалуй, и всё. Мы все должны явиться на набережную Орфевр[9] к двум часам.
– Вот дерьмо! – выругался Сирил. – Как раз в тот день, когда нам присудили третью звезду! Вся работа коту под хвост!
8
Имеется в виду барон Осман – градостроитель, который в начале XIX века изменил облик Парижа.