Да!
Кстати, ударение на первый слог.
Портрет Трой
Трой впервые появилась в шестой из книг об Аллейне. В те дни я увлекалась живописью, причем довольно серьезно, и имела привычку оценивать все, что вижу, как возможную тему для новой картины.
По пути из Англии в Новую Зеландию мы зашли в порт Сувы. День был облачный, безветренный и душный: в такую погоду звуки кажутся необыкновенно четкими, а краски – удивительно интенсивными, бьющими по глазам. Пристань Сувы, насколько мне удалось разглядеть с палубы «Ниагары», оказалась весьма примечательной в этом отношении: пронзительная зелень связок бананов, завернутых в банановые листья более темного тона, долговязый фиджиец с копной волос кислотно-малинового (в точности как сари стоявшей рядом индианки) цвета, шлепанье босых ног по мокрым доскам и густые, как из кувшина, гудящие низкие голоса – все это впечатляло, и у меня буквально зачесались пальцы от желания взяться за кисть.
Наш лайнер отчалил от берега, пристань отдалилась, и я осталась с неначатой, несуществующей картиной, отчетливость которой нисколько не изгладилась до сих пор.
Не будет преувеличением сказать, что, когда я начала «Маэстро преступлений», именно тоска по несостоявшемуся побудила меня описать другую художницу на другой палубе, занятую наброском пристани Сувы, и эта мастерица кисти справилась с картиной гораздо лучше меня.
Это была Трой. Именно у Сувы они с Аллейном и познакомились.
Я всегда старалась удерживать обстановку своих произведений в границах личного опыта; наткнувшись на Трой, я решила, что Аллейну тоже суждено ее встретить, и перенесла действие романа в богемную среду. Детектив писался еще до отмены смертной казни в Великобритании, и Трой горячо разделяла мое отвращение к этому ужасному обычаю. Узнав из разговора с одним инспектором-детективом, что и в полиции многие против смертной казни, я сделала Аллейна одним из них. Тень смертного приговора незримо легла между ним и Трой, и только в финале следующего романа, «Смерть в белом галстуке», они наконец соединились. В «Смерти и танцующем лакее» Аллейн и Трой уже были женаты.
Мой лондонский литературный агент, помнится, засомневался, стоит ли женить Аллейна: в то время в детективной литературе преобладала доктрина, что любовную линию сыщика, ведущего расследование, следует оставлять в тени или, в крайнем случае, обращаться с ней с предельной осмотрительностью и избавляться с наискорейшей прытью. Конан Дойл, например, держался такого мнения.
«Для Шерлока Холмса она всегда оставалась “Этой Женщиной”», – начинает он рассказ об Ирен Адлер, но после двух-трех фраз о романтической привязанности отбрасывает эту идею, утверждая, что эмоции (особенно сексуальное влечение) были «ненавистны холодному, точному и удивительно уравновешенному уму» Холмса.
Так на мисс Адлер был поставлен крест.
Исключение из повального негативного отношения к романтике мелькает в классическом «Последнем деле Трента» авторства Бентли, где увлечение Трента одной из подозреваемых легло в основу расследования. Дороти Л. Сэйерс сама переворачивает все с ног на голову, влюбившись в собственного персонажа и усадив в лужу и себя, и его.
Трой появилась в тот период, когда стопроцентно порядочных литературных героинь звали Далси, Эдит, Сесили, Мона, Мадлен и даже, увы, Глэдис. Я же хотела, чтобы имя у моей художницы было самое обыкновенное, и мне на ум пришла Агата (не из-за Агаты Кристи!), зато фамилию я подбирала необычную, но чтобы сочеталась с именем. И стала она Агатой Трой2, и неизменно подписывала свои картины «Трой», и так ее все и звали. «Смерть в белом галстуке» могла называться «Осада Трой».
Живопись Агаты Трой далека от академической, однако ее нельзя назвать абстрактной. Ее манеру отличает неуловимо-тонкое ощущение движения, возникающее из кажущегося хаоса форм и линий. Трой не перестает сожалеть, что так и не написала портрет Изабеллы Соммиты, заказанный ей в романе, который я сейчас пишу. Певица пожелала быть запечатленной с широко открытым ртом, издающей свое знаменитое «ля» третьей октавы сразу после «до». Вряд ли бы дива осталась довольна результатом, но рабочее название портрета было «Звук торжества».
Из Трой и Аллейна получилась прекрасная пара. Ни тот, ни другая не совали нос в работу супруга (и) без спросу, что в случае Трой означало то и дело спрашивать, вскипать из-за ответов и обязательно высказывать свои предположения. В разлуке она очень тоскует по Аллейну, а разлуки у них случаются часто, учитывая характер их деятельности. Тогда каждый из них чувствует, будто лишился самой важной своей части, и они осыпают друг друга письмами, словно любовники.
2
В переводе с английского – Агата Троянская. –