— А с кем и каким образом мы должны взаимодействовать по этим вопросам в рабочем порядке? — неосмотрительно «поперед батьки» спросил Петров. Иван Иванович поджал губы и свирепо посмотрел на подчиненного.
— С Асадуллой Сарвари. Я скажу, чтобы он связался с вами тотчас же, — лучезарно улыбаясь, ответил Амин.
После этого, выпив еще рюмочку водки и закусив консервированной сосиской прямо из банки, афганский политический деятель заторопился вернуться к государственным делам.
Асадулла Сарвари позвонил Петрову поздно вечером в тот же день. Он спросил, где бы он мог встретиться с товарищем Ершовым? Алексей, быстро рассчитав время, необходимое, чтобы разыскать Ивана Ивановича, дать ему собраться, решил назначить рандеву на площадке перед входом в советское посольство.
Узнав об этом, московский гость не преминул выговорить Петрову:
— Разве ты не знаешь, что перед иностранными объектами всегда дежурит наружка?[12] — гневно спросил он, торопливо надевая свежую рубашку и завязывая галстук.
— Знаю, — скромно ответил Леша.
— Так какого же хрена ты подставляешь меня?
— Перед кем? Ну, дежурит наружка, ну увидят ее сотрудники вас вместе с Сарвари, ну и кому они пойдут об этом докладывать? Тому же Сарвари? — стараясь придать своему «подколу» как можно более безобидный тон, сказал Петров.
На площадке перед воротами советского посольства стояла «Тойота-краун» белого цвета. За рулем сидел рослый и полный молодой мужчина в мешковатом помятом костюме, с умным, добродушным лицом. «Надо же, как похож этот афганец на нашего кинорежиссера Эльдара Рязанова», — подумал Иван Иванович. Увидев вышедшего из проходной посольства Ершова, афганец слишком проворно для своей массивной комплекции выскочил из автомобиля. Он, на английский манер, топнул правой ногой, держа правую руку так, будто в ней есть кончик стека. Затем вытянулся по стойке «смирно». Громким строевым голосом представился: «Пилот Асадулла Сарвари». Несколько церемонно открыл заднюю дверцу автомобиля и жестом пригласил Ивана Ивановича внутрь.
— Товарищ Иван Иванович, я не поздно вас потревожил? — спросил Сарвари, когда они в темноте ехали по проспекту Дар-уль-Аман в центр города. — Товарищ Амин сказал, что я должен как можно скорее встретиться с вами и решить вопросы установления сотрудничества по линии обеспечения безопасности.
— Парва нист, — радушно улыбаясь, ответил пилоту Ершов. Что означало «не имеет значения, все хорошо». — В нашей работе не приходится считаться со временем.
— Я уже это почувствовал! — как-то по-детски открыто и радостно рассмеялся Асадулла Сарвари.
В своем кабинете Сарвари предложил Ивану Ивановичу чай, орешки, изюм. Намекнул, что может организовать кебаб (шашлык), виски или «ватани»[13]. Ограничились чаем. Ершов, напряженно вспоминая слова и выражения, которые употреблял на языке дари Алексей Петров во время беседы с Амином, разъяснил Сарвари суть советского предложения о сотрудничестве спецслужб. Сарвари, зная о мнении Амина по этому вопросу, высказал почти что восторг. Однако он не представлял, что ему следует говорить и делать дальше. Иван Иванович перечислил список документов, которые должны составить и подписать договаривающиеся стороны. Предложил подготовить план совместной работы на месяц-два, подумать о контурах штатного расписания будущей службы безопасности, прикинуть смету расходов на оперативные нужды. Устно передал Сарвари только что полученную из Центра информацию о положении в пакистанском руководстве.
Сарвари, который в этот день собственными руками забил в этом самом кабинете нескольких противников революции, теперь тоскливо смотрел на Ершова карими глазами. Какие планы? Какие сметы? Сарвари был поставлен на этот важный участок революции, чтобы беспощадно истребить врагов. Он и истреблял их — денно и нощно. А этот маленький советский товарищ предлагает ему заняться какой-то бумажной волокитой.
Договорились, что на следующий день Иван Иванович представит Сарвари прибывших вместе с ним сотрудников КГБ, а бывший летчик даст Ершову людей, знающих русский язык, которые будут находиться в постоянном контакте с его группой и окажут помощь в переводе на дари и пушту необходимых документов. Прощаясь, Сарвари сказал, что двери его кабинета всегда открыты для Ивана Ивановича. Представляя ему своего адъютанта, шеф службы безопасности то ли шутливо, то ли горделиво сказал: «Знаете, это не просто офицер, это — лев». Адъютант отвез Ершова домой, в посольство.
12
Служба наружного наблюдения. Термин «наружное наблюдение» попал в лексикон советских спецслужб еще в 1918 году, во времена ЧК, от левых эсеров. До революции эсеры, готовя очередной теракт, устанавливали за своей жертвой длительное «наружное наблюдение». Об этом очень интересно рассказано в книгах Бориса Савенкова.
13
Афганский самогон, который изготавливали жившие в Кабуле бухарские евреи. Напоминает грузинскую чачу.