— Вы не часто ее видели.
— Нет. Она была на шесть лет старше меня. У нас и правда не было ничего общего, — Эмили старалась не выдавать голосом испытываемого нетерпения, даже когда украдкой поглядывала на высокую блондинистую агентшу ФБР, которая стояла в другом конце гостиной перед полками с наградами.
— Так вы не знаете, с кем она могла встречаться?
— Нет, я вам это уже говорила, — Эмили задумалась, что такого завораживающего нашла агент ФБР во всех этих фотографиях, трофеях и наградах, в изобилии расставленных на встроенных по обе стороны от камина полках. Она что, памятный уголок со школьными и университетскими трофеями никогда не видела?
— Вы не знаете, у нее была записная книжка с адресами?
Эмили недовольно посмотрела на детектива Бек:
— У всех есть книжка с адресами.
— Мы ни одной не обнаружили в ее квартире.
— Тогда она, наверное, держала ее на работе.
— Книжка из ее офиса содержала только деловую информацию и контакты.
— Что ж, в таком случае я не знаю.
— У нее была хорошая память, — внезапно сказала агент Адамс. Она оглянулась через плечо и улыбнулась Эмили. — Здесь есть награды за соревнования по произношению слов и по химии. Джейми не обязательно было записывать информацию, не так ли?
— Обычно не надо было, — неохотно признала Эмили. — Особенно номера. Телефонные номера. И математика. Она была сильна в математике.
Агент Адамс тихонько засмеялась:
— Одна из этих, да? Моя сестра хорошо разбиралась в математике. А я этот предмет ненавидела. Обычно я превращала цифры в маленькие картинки. Моим учителям это никогда не казалось забавным.
Эмили не смогла сдержать смех:
— Я всегда пыталась сделать рожицы из цифр. Моим учителям это тоже не нравилось.
— Ну, я поняла, что на свете есть множество людей с математическим складом ума и людей с гуманитарным складом. И совсем не много тех, кто хорошо справляется и с тем и с другим, — она потянулась и дотронулась до свидетельства в рамочке, которое входило в коллекцию трофеев. — Но, похоже, Джейми была из этих самых редких личностей. Здесь есть награда за короткий рассказ, который она написала в колледже.
— Ей нравилось рассказывать истории, — сказала Эмили. — Вроде бы и выдуманные, однако, основанные на событиях, произошедших с ней самой.
— Вы сказали, сестра много путешествовала, она рассказывала вам истории об этом?
— Она иногда говорила о поездках за обедом по воскресеньям. Но в присутствии мамы и папы она упоминала только скучную часть. Музеи, спектакли, достопримечательности.
— Она никогда не говорила о ком-либо из мужчин, с которыми встречалась?
— Нет, послушать ее, так она была монашкой.
— Но вы, конечно же, знали правду. Она встречалась с кем-нибудь местным?
— Она не разговаривала со мной о своей личной жизни.
Агент Адамс снова улыбнулась Эмили:
— Сестрам не обязательно говорить, чтобы знать, не правда ли? Сестры всегда видят, что происходит, намного яснее, чем кто-либо другой.
Эмили колебалась минуту, но эта понимающая, заговорщическая улыбка в сочетании со стрессами и переутомлением нескольких последних недель, наконец, заставили ее чувство обиды исчезнуть.
— Все считали ее такой идеальной, ну, знаете? Ей все так легко давалось. За что бы она ни бралась, все у нее получалось, все ее любили, она зарабатывала большие деньги. Но в глубине души она была напугана. Это стало особенно заметно в последние несколько недель перед ее смертью. По крайней мере, для меня. Нервная, дерганая, суетящаяся, словно у нее куча дел, а времени на все не хватает. Она была до смерти напугана.
— Чем? — тихо спросила детектив Бек.
— Из-за своей большой тайны. Потому что она знала, как огорчатся и расстроятся наши родители, другие люди, как они будут шокированы. Просто это не то, чем вы можете заниматься в таком маленьком городе как Гастингс, не то, что люди смогут принять. И она постоянно боялась, что они это узнают. Постоянно.
— Боялась, что они узнают что, Эмили? — спросила агент Адамс.
— Что она была гомосексуалисткой, — рассмеялась Эмили. — Лесбиянкой. Но не просто лесбиянкой, обратите внимание, это не та часть, разоблачения которой она до ужаса боялась. Красивая, добрая, талантливая, хороша-во-всем-и-вся Джейми была Госпожой[10]. Она надевала блестящую черную кожу, тонкие высокие шпильки и сетчатые чулки и заставляла других женщин ползать и пресмыкаться перед ней, и делать все, что она захочет.
Агент Адамс не казалась сколько-нибудь удивленной:
— Вы в этом уверены, Эмили?
— Конечно, уверена. У меня есть снимки.
Когда через несколько минут они сели в джип Мэллори, та спросила:
— Ты узнала про Джейми Брауэр по ходу дела или уловила что-то там, в комнате?
— Уловила, пока находилась там. Этот дом буквально кричал мне.
— Вот как? Поразительно, как много могут скрывать люди. Потому что мы не знали ничего этого раньше, а мы оба, и Рэйф, и я, несколько раз разговаривали с Эмили. И с родителями Джейми, друзьями, сослуживцами. Даже намека не было, что Джейми вела нетрадиционную в каком-либо плане сексуальную жизнь.
— Да, я читала показания, которые вы, ребята, собрали. Джейми даже встречалась с местными парнями, и было заявлено о как минимум двух относительно недавних сексуальных связях.
Мэллори завела джип, но не отжала сцепление, повернув голову в ее сторону и нахмурившись.
— Они не лгали на этот счет. Спорю на свою пенсию.
— Думаю, ты права. Уже тот факт, что они добровольно признались в интимных отношениях и сами себя сделали объектами пристального внимания полиции, совершенно ясно указывает на то, что они говорили правду. Но я не верю, что Джейми на самом деле была бисексуальной, что она наслаждалась сексом с мужчинами и женщинами.
— Тогда зачем спать с мужчинами? Только для того, чтобы сохранить свою тайную жизнь в тайне?
— Я бы так и сказала. Эмили была права: в таком маленьком городке как Гастингс, любая успешная женщина вроде Джейми не решилась бы выйти из тени. Особенно если эта тень скрывает кнуты, цепи и черную кожу. Едва ли она хотела, чтобы в сознании ее клиентов стоял такой образ, пока она пытается продать им недвижимость.
— Черт возьми, я тоже не хочу иметь такую картинку в голове. Но теперь она там.
Изабелл криво усмехнулась:
— Знаю. Вопрос в том, насколько важна эта информация? Это то, что сорвало предохранители с маниакальности нашего убийцы? Не выяснил ли он, что никогда не сможет обладать Джейми Брауэр таким образом, каким ему нужно? Не раскрыл ли он ее тайну и не обнаружил ли, что не может вынести этого по той или иной причине?
— Или, — закончила Мэллори, — это всего лишь не относящийся к делу факт, совершенно не связанный с убийством Джейми.
— Вот именно.
Мэллори включила сцепление джипа и направила машину в конец круговой подъездной дорожки Брауэров:
— Ну что ж, в любом случае, это новый для нас факт. Нам повезло, что тебе удалось сойтись с Эмили на почве сестринских тягот.
— У меня никогда не было сестры, — призналась Изабелл.
Помолчав минуту, Мэллори произнесла:
— А. Ты использовала то, что уловила экстрасенсорно от Эмили, чтобы подтолкнуть ее к разговору. Картинки из цифр, которые она рисовала в школе. Неудачи в математике, когда ее сестра так хорошо в ней соображала. Ты использовала это знание, чтобы стать ей симпатичной, быть на ее стороне, чтобы она почувствовала себя комфортно, разговаривая с тобой. Так вот как твои способности можно использовать в качестве инструмента расследования.