Однако если ты девушка восемнадцати лет в Торнвуде, жизнь не балует тебя разнообразием событий. Мне представилась редкая возможность, и я не могла упустить ее, тем более что удача сама постучала в мою дверь. Это был знак.
— Так вы отпустите меня? — спросила я, переводя взгляд то на маму, то на отца.
— Вы присмотрите за моей Анной? Я против того, чтобы она переступала порог таверны, и она должна всегда быть дома до темноты, — обратился мой отец к мистеру Крауссу. (А ведь сейчас такое время, что темнеет уже в четыре часа дня.)
— Даю вам слово, мистер Батлер. Я почту за честь взять вашу дочь в помощницы, и, уверен, она сыграет важную роль в успехе моей будущей работы, — сказал мистер Краусс, вскакивая на ноги. Он пожал руки всем, даже Билли. — А у вас самих нет ли каких-нибудь историй для моей коллекции? — спросил он, заразившись приподнятой атмосферой.
— У нас в семье таких легенд не рассказывают, — твердо ответила мама. — Но я уверена, что свидетельства жителей Торнвуда будут очень полезны для вашей диссертации.
Мистер Краусс еще много рассказал нам о своих путешествиях по Ирландии и за ее пределами. Было удивительно слушать, как он сплетает между собой слова, словно тончайший узор замысловатого кружева. Я знаю много людей, которые и вполовину не так умны, как мистер Краусс, но зато у них вдвое больше бахвальства. Он же вел себя так скромно, будто учеба в университете сама по себе ничего не значит, будто только научные исследования считаются за достижение. Мысли мои ушли в свободное путешествие, и я начала осознавать настоящую причину моего стремления помочь мистеру Крауссу. Возможно, я вела себя корыстно, но это походило на перст судьбы — и кем бы я была, если бы его проигнорировала? Будь то божественное провидение (потому что, видит Бог, я много молилась об этом) или же просто случайность, но я верила, что мистер Краусс появился на нашем пороге, чтобы помочь мне отыскать Милли.
Глава 5
27 декабря 2010 года
— Янки.
— Что? — раздраженно спросил Оран, не отрываясь от газеты и не глядя на отца.
— Домик снимает янки, — сказал Брайан Суини, наливая себе в кружку чай с молоком.
Старая кухня в задней части дома почти не изменилась с тех пор, как Оран был ребенком, — как и распорядок дня его отца. Большая кружка чая, два толстых тоста, намазанных маслом, и два сваренных вкрутую яйца. Старая плита неизменно работала и радостно гудела от жара.
— Надеюсь, в этот раз ты взял с него задаток, — сказал Оран и немедленно, как только слова слетели с его губ, пожалел о них. Он вовсе не хотел уколоть отца, но жить с ним под одной крышей было, мягко говоря, нелегко.
— Конечно попросил, не буду же я так ошибаться во второй раз, — ответил отец, с кряхтением садясь за стол. — К тому же это не парень, а молодая женщина.
Последнюю фразу несколько заглушил стук ложечки по яйцу. Через пару секунд Оран оторвал взгляд от газеты.
— Женщина?
— Точно так, — ответил Брайан.
— Одна?
— Ну, разве только она не прячет кого у себя в чемодане — хотя в наши дни и такое вполне возможно.
— Боже, ворчите тут, ну прямо два старых фермера! — воскликнула появившаяся в дверях Хейзел. На ней все еще была пижама.
— Так я и есть фермер! — с жаром откликнулся Брайан.
— Это вовсе не оправдание, дедуля, — ответила Хейзел, оставляя легкий поцелуй у него на щеке. — Ты говоришь как сексист.
Последнее замечание заставило отца и сына обменяться привычными взглядами — обоим было явно не по себе.
Оран не мог отделаться от мысли, что Хейзел чересчур похожа на мать. Тот же сонный утренний взгляд, те же золотисто-рыжие волосы, собранные на затылке в небольшой пучок. Порой ему требовалось усилие воли, чтобы отвести взгляд и подумать о чем-нибудь другом.
— Что тебе приготовить на завтрак? — спросил Оран, вставая и роясь в шкафчике над плитой в поисках хлопьев.
— Спасибо, я могу и сама, папа, — последовал язвительный ответ.
— Что бы ты ни думала, это не был сексизм, — Оран сдался и вернулся к своей газете. — Просто странно, что человек едет в такую даль и ему негде остановиться под Рождество. Неважно, мужчина это или женщина.
— А может, она из гуманистов[7]. Они Рождество не празднуют, — предположила Хейзел, умело перемешивая лопаткой яйца на сковороде.
— Ладно-ладно, твоя взяла, — отмахнулся он, чувствуя одновременно досаду на себя и гордость за нее.
Вскоре все трое почувствовали кислый запах, наполняющий кухню, и дружно заорали на маленькую собачку, мирно спавшую на лежанке у задней двери.
7
Гуманизм — нерелигиозное движение в Великобритании и Ирландии, которое считает человеческую жизнь высшей ценностью, а также общество, оказывающее услуги по поддержке нерелигиозных людей.