И с этими словами он подходит к компьютеру и хоть и медленным, но уверенным жестом включает его. Потом усаживается перед монитором и ждет. И после того, как компьютер готов к работе, я наблюдаю, как он в течение нескольких секунд щелкает мышкой – и вдруг как по волшебству перед нами появляется белый лист, ожидающий, пока мы начнем пачкать его нашими жалкими угрозами.
– Круто, но как это у тебя получилось?
– Я целых полдня тренировался с внуком, как это делать, – с гордостью произносит он.
– Молодчина! – восхищаюсь я и хлопаю его по плечу.
– Ай-ай, Чезаре, потише!
Иногда я забываю, что мне приходится якшаться с теми, кто уже стоит одной ногой в могиле. Но я им горжусь: ему захотелось внести свой, пусть и небольшой, вклад в наше дело, и он не поленился потратить несколько часов ради женщины, даже ему не знакомой. Скромный поступок, о котором никто никогда не узнает, и который поэтому приобретает еще большую ценность.
– Ну так что, – прерывает он молчание, – диктуй, я готов!
– Ты будешь писать? – спрашиваю я с сомнением.
– А что, ты хочешь сам?
– Да нет, просто, по правде говоря, я еще не придумал, что надо сказать.
– Ведь это ты наш мозг, – спешит ввернуть Марино, сваливая на меня всю ответственность за операцию.
– Ну тогда… пиши…
Старикан уже занес руки над клавиатурой – что твой пианист за мгновение до того, как начать игру, – когда в дверь вдруг звонят. Застыв на месте, мы обмениваемся встревоженными взглядами.
– Нас вычислили! – шепчет он наконец.
– Ты что, свихнулся? Мы же даже еще не начали!
– Но тогда кто это? – выдыхает он еле слышно.
– Да откуда мне знать, пойди да открой: это же твой дом!
Марино подчиняется и, терзаемый опасениями, уходит по направлению к двери. Хорошо еще, что во время войны он был мальчишкой и ему не пришлось идти на фронт – как солдат он бы представлял собой жалкое зрелище. Я буквально вижу его одним из штурмтруппеновских героев[6].
Едва он отпирает входную дверь, как до меня явственно доносится голос синьоры Витальяно. Пару секунд спустя в комнатку проникает и характерное зловоние. Ведь эта кошатница как будто все время таскает с собой в карманах пальто десяток-другой дохлых кошек. Я слышу, как они о чем-то переговариваются с Марино, идя вместе по коридору.
– Элеонора пришла проверить, как у нас идут дела, – сообщает Марино, заходя в комнату.
Просто замечательно: теперь мы и в самом деле составляем чудную компанию убогих. Старикан берет стул и усаживает на него гостью, затем возвращается к компьютеру.
– Так, значит… – пытаюсь я вернуться к предмету нашего разговора, – пиши: «Мы хо-те-ли бы пре-ду-пре-дить вас, что нам из-вест-но о факте вашего плохого о-бра-ще-ни-я с женой. Если ис-тя-за-ни-я будут про-дол-жаться, то мы будем вы-нужде-ны, хотим мы э-того или нет, о-повестить компе-тент-ны-е ор-га-ны».
Потратив четверть часа и литр пота, мы наконец ставим последнюю точку. Я не знаю, что еще можно сказать, но полагаю, этого будет достаточно.
– И это все? – вопит Элеонора.
– Ну… да, думаю, что да, – неуверенно отвечаю я.
– Нет, так не пойдет! – энергично восклицает она.
– Почему не пойдет?
– Слишком вяло, бесхарактерно, надо совсем по-другому! Марино, пиши вот как: «Слушай, мудак, мы знаем, что ты бьешь свою жену. Если это случится еще хоть один раз, мы придем и переломаем тебе обе ноги. Мы тебя предупредили!»
Я с сомнением гляжу на кошатницу. Зато Марино хихикает в усы, допечатывая нашу угрозу.
– Дорогие мои синьоры, его нужно серьезно напугать. Этот подлец должен в штаны наложить от страха, так что тут не до компетентных органов!
Марино смотрит на меня: я мотаю головой в ответ в знак того, что он должен не молчать, а сказать то, что думает.
– Вообще-то, мне кажется, что Элеонора права.
Обернувшись, я в упор разглядываю старушенцию, которая между тем устроилась подбородком на тыльной стороне кистей рук, крепко сжимающих ее верную клюку. Годы превратили ее в настоящую ведьму – но в ведьму, однако, хорошо знающую свое дело. Она мне нравится. Как Россана, как и все те женщины, которые не сгибаются перед жизнью.
– Окей, вас большинство. Оставим текст как есть.
– А теперь? – спрашивает Марино. – Что будем делать?
– Распечатывай, и потом я брошу письмо в почтовый ящик, а там посмотрим, что произойдет.
Марино смотрит на меня в растерянности.
– Что такое?
– Я не догадался спросить, как это делается…
– Делается что?
– Как нужно распечатывать.
У меня вырывается нецензурное ругательство, и вслед за тем я соображаю, что рядом с нами находится синьора. Но к счастью, старушонка глуха как пень и ни хрена не слышит, продолжая таращиться на нас с дурацкой улыбкой.
6
Штурмтруппен (Sturmtruppen) – популярный итальянский сатирический комикс, созданный художником Франко Бонвичини и выходивший во многих периодических изданиях с 1968 по 1995 год. Героями комикса выступают солдаты и офицеры нацистской армии, попадающие в нелепые и смешные, часто абсурдные ситуации (