И вот как-то вечером Ван Чжу сел в лодку и проплыл несколько ли,[3] пока не спустилась ночь. Тогда он велел кормчему привязать лодку, и оба устроились отдыхать. Заснуть Ван Чжу не мог и около полуночи услышал шаги. Приподнявшись, он спросил:
— Кто это бродит здесь в такой поздний час?
— Это я, я — Чжень-нян, — прозвучал ответ.
Изумленный, обрадованный, он ввел ее в лодку. Чжень-нян сказала, что всегда надеялась стать его женой, что отец поступил несправедливо и что она не смогла стерпеть разлуки. К тому же она боялась, что Ван Чжу, один в чужих краях, в конце концов наложит на себя руки. Поэтому она, пренебрегая осуждением людей и отцовским гневом, решила последовать за своим нареченным, куда бы тот ни направлялся. И оба в великой радости продолжили свой путь в Сычуань.
Минуло пять счастливых лет, и Чжень-нян подарила Ван Чжу двоих сыновей. Но вести из дома не доходили, и бедняжка что ни день вспоминала об отце. Только это и омрачало их счастье. Чжень-нян даже не знала, живы ли ее родные, и однажды ночью поделилась с Ван Чжу своей печалью: ведь она, единственная дочь у отца, преступно пренебрегла дочерним долгом.
— Ты добрая дочь, и я понимаю тебя, — ответил ей муж. — Прошло пять лет, и твои родные, должно быть, на нас уже не сердятся. Давай вернемся.
Чжень-нян обрадовалась, они захватили детей и тронулись в путь.
Когда лодка подплыла к их родному городу, Ван Чжу объявил Чжень-нян:
— Не знаю, в каком расположении духа застанем мы твоих родных. Лучше я пойду один и все выясню.
Завидев дом, он почувствовал, как сильно бьется сердце. Встретив тестя, Ван Чжу пал на колени и почтительно попросил прощения. Чжан И изумился:
— О чем это ты? Вот уже пять лет, как Чжень-нян лежит без чувств в своей постели и ни разу не поднялась.
— Я не лгу, — заверил его Ван Чжу. — Она чувствует себя прекрасно и ждет нас в лодке.
Чжан И, не зная, что и думать, отправил двух служанок посмотреть. В лодке они увидели Чжень-нян, довольную, в богатой одежде; она даже послала родным благие пожелания. Служанки вернулись ошеломленные, и недоумение Чжан И возросло. Между тем больная тоже услышала новость; недуг покинул ее, глаза заблестели. Она встала с постели и нарядилась перед зеркалом. Затем с улыбкой, без единого слова, направилась к лодке. Та, что ждала на борту, как раз двигалась к дому, и обе встретились на берегу. Они обнялись, и два тела слились в одно: осталась одна Чжень-нян, молодая и прекрасная, как прежде. Родные обрадовались, но велели супруге молчать, дабы избежать досужих сплетен.
Сорок с лишним лет Ван Чжу и Чжень-нян жили вместе и были счастливы.
Трудно угодить
Кардан заболел и слег. Дядя спросил его: «Чего бы ты хотел поесть?» — «Голову двух барашков». — «Такой нету». — «Тогда две головы одного барашка». — «Такой тоже нету». — «Тогда ничего не хочу».
Доводы, приведенные Натаниэлем Готорном[5]
Один человек днем, среди житейской суеты, почитает другого и всецело ему доверяет. Однако по ночам его тревожат сны, в которых этот мнимый друг является ему в роли злейшего врага. Впоследствии оказывается, что во сне ему открылась истинная сущность этого господина. Объяснение — инстинктивная чуткость души.
Человек сильного характера всецело подчиняет своей воле другого, который по его наущению что-то совершает и продолжает это делать даже после скоропостижной смерти своего наставителя.
Богач завещает свой особняк и поместье бедной чете. Они переселяются туда и находят там мрачного слугу, которого по условиям завещания не имеют права прогнать. Он становится для них тяжкой обузой и в финале оказывается прежним хозяином поместья.
Двое ожидают некоего события, гадая, кто же окажется его главными участниками, как вдруг выясняется, что событие уже происходит и что двое участников — они сами.