К Александру
Составляя письмо, обращенное к твоему отцу, я полагал, что поступлю нехорошо, если не обращусь к тебе, находящемуся там же, с приветственными словами, — если не напишу что-нибудь такое, что заставит читателей отбросить мысль, будто я по причине старости выжил из ума и болтаю совершенно попусту; напротив, они увидят, что и в отведенный мне остаток жизни я отнюдь не оказываюсь лишенным той силы речи, которой обладал в молодые годы.
Я слышу, как все говорят, что ты являешься человеком гуманным, другом Афин, любящим науку и образование, — но не безрассудно, а с пониманием дела, ибо ты сближаешься не с теми из наших граждан, кто отличается недостойным поведением и стремится к дурному, а с такими, общение с которыми тебе не может ни в чем повредить, советы и рассуждения которых не смогут принести тебе никакого ущерба или неприятности. Благоразумные и рассудительные люди должны себе подыскивать именно таких друзей. Ты не отвергаешь ту из школ красноречия, которая устанавливает истину посредством спора, и считаешь ее приносящей великую пользу в частных беседах, но не подходящей ни для тех, кто стоит во главе народа, ни для монархов. Ведь не приносит пользы и вообще не подходит людям, ставящим себя выше других, самим вступать в спор со своими согражданами или разрешать, чтобы им возражали другие. Таким образом, передают, что ты не питаешь склонности к этой школе и предпочитаешь тот вид красноречия, которым пользуемся мы в каждодневных делах и в случаях, когда высказываемся по поводу общегосударственных дел. Пользуясь им, ты надлежащим образом размышляешь относительно будущего и постигаешь науку о том, как повелевать своими подданными наилучшим образом, чтобы каждый из них сознавал свой долг. С помощью этой науки ты сможешь верно судить о том, кто является прекрасным и справедливым и, кто не является таковым, наказывать и вознаграждать в той мере, как каждый того заслуживает. Итак, ты поступаешь разумно, что теперь этим занимаешься: ты вселяешь добрую надежду в сердце твоего отца и всех остальных, что в будущем, — если став взрослым, ты останешься верным этим принципам, — ты превзойдешь всех остальных разумом настолько, насколько отец твой превзошел всех современников.
К сыновьям Ясона
Один из послов, побывавших у вас, сообщил мне, что вы, пригласив его для беседы отдельно от остальных, спросили его, согласен ли я оставить свою страну и поселиться у вас. Я охотно отправился бы к вам, помня о дружбе, связывавшей меня с Ясоном[135] и Полиалком[136]: ведь я полагаю, что личное общение окажется для всех нас полезным. Но многое препятствует мне это сделать, более же всего невозможность отправиться в путешествие, а также и то, что неприлично людям моего возраста покидать родину. Кроме того, все, узнав о моем отъезде, по справедливости осудили бы меня за то, что в то время как в течение всего предшествующего периода я предпочитал жить спокойно, под старость лет пустился бы в странствия — тогда, когда мне следовало бы, если бы ранее я даже и бывал в разных местах, стремиться на родину ввиду приближающегося конца жизни. Помимо всего этого — надо ведь сказать правду — я опасаюсь своего государства. Я вижу, в самом деле, как быстро теряют силу военные союзы, заключаемые с ним. Так что если бы нечто подобное случилось с вами и если бы я даже смог избежать обвинений и возникающих в связи с ними опасностей (что было бы весьма трудно), то все же мне пришлось бы устыдиться, если бы кто-нибудь решил, будто бы я ради своего государства пренебрегаю вашими интересами — или, наоборот, ради вас жертвую интересами своего государства. Поэтому мне не представляется возможным сохранить добрые отношения одновременно и с вами, и со своим государством, за исключением случая, когда польза от моей деятельности окажется обоюдной. Таковы причины, вследствие которых я не могу совершить то, что я желаю.
Я полагаю, однако, что мне не следует уделять внимание только своим делам, оставляя в стороне ваши; я попытаюсь сейчас по мере своих сил высказаться о них так, как я стал бы говорить, если бы прибыл к вам. Не подумайте, однако, что я стал писать это письмо в качестве образца красноречия, а не из чувства дружбы к вам. До такого безумия я еще не дошел, чтобы не понимать, насколько невозможной окажется для меня попытка создать что-либо лучшее по сравнению с изданными мною ранее произведениями — тем более, что пора расцвета осталась у меня далеко позади, а если я выступлю со слабым произведением, то нынешняя сопутствующая мне добрая слава может смениться дурной. Кроме того, если бы я устремил все свое внимание на создание образцовых произведений риторики, а не стал бы заниматься серьезно вашими делами, то в этом случае я не избрал бы именно эту тему, рассуждать о которой надлежащим образом является делом весьма трудным, но сумел бы отыскать гораздо более прекрасные и содержательные темы. С последними, однако, я и прежде никогда не связывал честолюбивых надежд, но обращался к другим, ускользнувшим от внимания большинства. И ныне, придерживаясь того же образа мыслей, я не стал заниматься ими; но видя, что вы беретесь за многие и важные дела, я пожелал изложить сложившееся у меня мнение по поводу этих дел. Человеку моего возраста, как я полагаю, подобает давать советы, ибо опыт налагает свой отпечаток на людей, доживших до таких лет, и дает возможность скорее, чем всем остальным, находить лучшее решение; составлять же на заданную тему речь, тщательно обработанную, изящную и благозвучную, уже не подходит моему возрасту. Для меня будет вполне достаточно, если я смогу рассуждать на данную тему не совсем бессвязно.
135
Ясон — тиран города Фер в Фессалии с 380 г. до н. э., ставший затем верховным предводителем (τάγος) фессалийских городов. Трем его сыновьям — Тисифону, Ликофрону и Пейтолаю — могло быть адресовано настоящее письмо после смерти Ясона, убитого около 370 г. до н. э.
136
Полиалк — предшественник Ясона. Есть основания считать, что Ясон, стал тираном, женился на вдове Полиалка.