Странно было увидеть в первый раз выставленный в газетных киосках номер газеты «Циня»[44]. И здесь, как и во всем, сказалась великая скромность большевиков. Газета была чуть побольше форматом, чем во времена подполья, и название было напечатано более жирным шрифтом, но рядом с кричащими заголовками «Яунакас Зиняс» и «Брива Земе» оно казалось незаметным. «Циня» с каждым номером росла и крепла и вскоре смело и уверенно заняла место, которое по праву принадлежало ей в жизни народа. Первое время полицейские чины доносили еще по утрам в министерство, что в киосках свободно продается «Циня», удивленно перешептывались еще по этому поводу растерянные обыватели, но потом перестали, как перестали удивляться легализации коммунистической партии.
Районный комитет разместился в старом деревянном домишке, потому что это было единственное свободное здание в центре города. Никому не приходило в голову, что можно попросить какое-нибудь посредническое бюро или второстепенное учреждение переселиться в более скромное помещение. Привыкнув выполнять свою великую работу и в сумраке подвалов, и на лесных собраниях, и в окраинных улочках, большевики были готовы продолжать ее хоть в сарае. Ни одной шторы не было на окнах районного комитета. Вся меблировка состояла из нескольких старых, расшатанных стульев, двух-трех простых столов, какие можно увидеть в третьеразрядной столовой, телефонного аппарата в комнатке первого секретаря и старого дивана, на котором сидели посетители Силениека, а ночью спал он сам.
На устройство личных дел у Андрея не хватало времени, поэтому он не подыскал себе квартиры, а дневал и ночевал в районном комитете. Обеды и ужины ему приносили из ближней столовки, и он съедал их тут же в кабинете, часто держа в одной руке ложку, а другой хватая телефонную трубку.
С утра до поздней ночи в районном комитете толпился народ. Приходили за указаниями члены партии и новые активисты. Приходили жители со своими вопросами, нуждами и жалобами, и каждый обиженный, каждый ищущий справедливости и помощи, каждый, кто замечал вокруг какие-нибудь отрицательные явления, теперь знал, что партийный комитет и есть то именно место, где во всем разберутся. Вывеску заменял небольшой красный флаг из простой материи. А если кто еще сомневался в точности адреса, то его сомнения рассеивал рабочий паренек с красной повязкой на рукаве, стоявший у входа.
Спал Андрей не более четырех-пяти часов в сутки. Работников было мало, а охватить надо было все, при этом своими силами, потому что государственный аппарат, учреждения и полиция были плохими помощниками. С первых же дней партийные организации стали пользоваться среди населения огромным авторитетом, и его надо было сохранить, закрепить. Народ верил каждому слову Центрального Комитета, ждал от него ответа на все вопросы, рожденные событиями этого времени. Люди, которые до сих пор имели самое туманное, а иногда и превратное представление о коммунистах, теперь стали искать на страницах «Цини» верного объяснения всех явлений жизни. Кое-где возникали разные слухи, кое-где готовы были вспыхнуть страсти. Народные массы походили на реку в половодье, грозящую разрушить своим напором все дамбы и плотины, если вовремя не направить в правильное русло ее мощное течение.
Андрей знал, какая огромная ответственность лежит на организации. Смогут ли недавние борцы подполья выполнить все то, что обещали народу? Пойдут ли широкие массы трудящихся с ними до конца, или станут инертными наблюдателями? Настало время доказать, назло всем скептикам и демагогам, что партия способна все охватить и повести страну по верному историческому пути. Не было ни проверенного на деле аппарата государственного управления, ни опытных администраторов, ни профессиональных журналистов, ни многого другого, — но был накопленный партией в течение десятилетий мудрый опыт борьбы, была братская поддержка великого советского народа. Они верили в свои силы, в правоту своего дела — и этим решалось все.
Когда все служащие учреждений кончали работу и отправлялись на Взморье или на футбольный матч, — для строителей нового мира начиналась лишь вторая половина рабочего дня, которая заканчивалась глубокой ночью и часто сливалась с началом следующего дня.
44