А мост и дальше стоял такой же, как прежде, сверкая вечной юностью светлого замысла и величественных, добрых творений человеческих рук, не ведающих старости и перемен и не подверженных, казалось, судьбе преходящих явлений этого мира.
XVII
Но все же и здесь, но соседству с мостом, в городе, чья судьба так тесно была связана с мостом, созревали плоды новых времен. Наступил 1908 год, и какая-то зловещая тревога с той поры нависла над городом[104].
В сущности, все это началось гораздо раньше: примерно с проведения железной дороги, то есть в первые годы нового столетия. Вместе с ростом цен и непостижимой, но чувствительной свистопляской вверх и вниз скачущих бумаг, дивидендов и денег, все больше стали говорить о политике.
До сих пор лишь совершенно близкие и понятные вещи занимали сознание городских обывателей — собственные доходы и удовольствия, дела семейные и околоточные, городские и религиозно-общинные, ограниченные кругом непосредственных интересов каждого, и никто не пытался всматриваться в будущее или оглядываться на прошлое. Теперь же в беседах обывателей все чаще затрагивались вопросы, лежащие далеко за пределами этого круга. В Сараеве появились религиозные общества, сербские и мусульманские национальные партии и организации, вслед за тем и в Вышеграде образовались их отделения. Доходили сюда и новые газеты, основанные в Сараеве[105]. Создавались читальни и певческие общества. Сначала сербские, затем мусульманские и, наконец, еврейские. Гимназисты и студенты из университетов Вены и Праги, приезжая на каникулы, привозили домой новые книги, брошюры и небывалую вольность речей. Пример приезжей молодежи сильно подорвал в глазах подрастающего поколения устои вековечного, с детства внушаемого старшими завета — держать язык за зубами, сначала подумать, потом говорить. Возникали новые религиозные и национальные организации с широким и смелым размахом идей, а вслед за ними и рабочие. Слово «стачка» впервые прозвучало тогда в городе[106]. Призадумывались молодые мастеровые. Непонятные для посторонних ушей разговоры вели они в воротах вечерами, а по рукам у них ходили тонкие брошюрки без обложек с такого рода заголовками: «Что такое социализм?», «Восемь часов — труду, восемь часов — отдыху, восемь часов — образованию», «Задачи и пути мирового пролетариата».
Крестьянам разъясняли аграрный вопрос, говорили об арендных отношениях и помещичьих землях. С видимым усилием стремясь запомнить услышанное, чтобы после поразмыслить обо всем на свободе или обсудить со своими, крестьяне хмурили лбы и, шевеля чуть приметно усами, косили взглядом в сторону.
Немало было в городе людей, и теперь еще выжидательно помалкивавших или даже пытавшихся пресечь новомодную дерзость мыслей и речей. Но гораздо больше было тех, в особенности среди малоимущей и еще не закабаленной жизнью молодежи, кто радостно встречал дыхание нового, находя в нем отклик затаенным и подавленным потребностям своей души и обещание внести в их бедную впечатлениями жизнь что-то значительное и возбуждающее. Чтение речей и прокламаций, протестов и меморандумов религиозных и партийных организаций внушало отрадное чувство раскрепощения, распахнувшихся горизонтов, освобожденной мысли и объединения собственных сил с силами остального человечества, о котором раньше и не помышляли. Совсем с иных позиций смотрели они теперь и друг на друга. Словом, жизнь, казалось, убеждала людей в том, что, становясь привольнее и богаче и отодвигая границы запретного и недоступного, она открывает заманчивые перспективы невиданных возможностей и для тех, кто прежде был лишен их начисто.
Довольствуясь, в сущности, все теми же благами и привычным окружением, но обретя зато известный кругозор, возвышающий его над буднями городской повседневности, обыватель упивался волнующей иллюзией вольности и всесилия. Пристрастия его остались неизменными, так же как привычный уклад жизни и формы общения, но в древний ритуал бесконечного сидения с трубкой за кофе и ракией все чаще вкрадывались идейные споры, смелые словечки и новомодная манера обращения. Люди стали сплачиваться и разъединяться, сходиться и расходиться, руководствуясь новыми понятиями и критериями, однако в отношения свои вкладывали силу исконных страстей и древних инстинктов.
Отголоски далеких событий внешнего мира теперь все слышнее звучали в городе. Вслед за переворотом 1903 года на сербском престоле последовал государственный переворот в Турции[107]. Вышеград, расположенный на самой границе Сербии, в непосредственной близости от турецкой границы, глубокими корнями связанный и с тем и с другим государством, откликнулся на эти перемены всплеском волнений и толков, воздерживаясь, однако, от громогласного выявления истинных своих помыслов и чувств.
104
Наступил 1908 год, и какая-то зловещая тревога с той поры нависла над городом. — 5 октября 1908 г. манифестом императора Франца Иосифа было провозглашено присоединение Боснии и Герцеговины к Австро-Венгрии, до того времени формально остававшихся в составе Турции. Аннексия Боснии и Герцеговины была одним из первых шагов развернувшейся военно-политической экспансии австро-германского блока на Балканах.
105
В Сараеве появились религиозные общества, сербские и мусульманские национальные партии и организации… Доходили сюда и новые газеты, основанные в Сараеве. — Население Боснии и Герцеговины исповедовало три религии — католичество, православие и мусульманство, и возникавшие там в конце XIX — начале XX века общества и организации (политические, культурно-просветительные, спортивные и т. д.) строились на строго конфессиональной основе. В 190(5 г. возникла первая мусульманская политическая партия — Мусульманская народная организация, издававшая свой печатный орган — газету «Мусават». В 1907 г. в результате объединения ряда оппозиционных групп возникла Сербская народная организация, органом которой стала газета «Сриска риеч», с 1905 г. издававшаяся в г. Мостаре. В это же время были созданы различные культурно-просветительные организации — «Просвета», «На предак». «Гайрет» и др.
106
Слово «стачка» впервые прозвучало тогда в городе — 4–6 мая 1906 г. в Сараеве была проведена всеобщая забастовка, перекинувшаяся потом на многие города Боснии и Герцеговины. Забастовщики требовали признания прав на объединение рабочих в профсоюзы, право на стачки, свободу печати и собраний.
107
Вслед за переворотом 1903 года на сербском престоле последовал государственный переворот в Турции. — В ночь на 29 мая 1903 г. группа сербских офицеров-заговорщиков, недовольных политикой короля Александра Обреновича, фактически подчинившего Сербию интересам Австро-Венгрии, ворвалась во дворец, убила короля, королеву и их приближенных. На престол был возведен внук вождя Первого сербского восстания Карагеоргия Петр Карагеоргиевич, при котором Сербия ориентировалась на тесный союз с Россией.
В конце XIX в. в Турции развернулось движение за превращение феодально-теократической Оттоманской империи в буржуазно-конституционное государство. Во главе его встала буржуазная интеллигенция, создавшая организацию «Единение и прогресс», получившую в народе название «младотурки». В июле 1908 г. младотурки подняли восстание среди военного гарнизона в Македонии. Попытка султана Абдул-Хамида II подавить его не удалась, так как отправленные в Македонию войска отказались сражаться с повстанцами. Под угрозой похода повстанцев на Стамбул султан объявил о восстановлении конституции, отмененной им в 1878 году. Из правительства были удалены наиболее реакционные деятели и, хотя члены комитета «Единение и прогресс» формально не вошли в состав правительства, власть фактически находилась в их руках, поскольку за ними шла армия. События 1908 года вошли в историю под названием «младотурецкая революция».