c
Мы утверждаем, что ни хорошее ни плохое – идет ли речь о душе, теле или о чем бы то ни было другом – оказывается дружественным хорошему в силу присутствия в нем плохого.
Оба они согласились с тем, что это во всех отношениях верно.
Сам я также очень обрадовался, подобно охотнику, настигшему наконец свою добычу[30]. Но потом – не знаю откуда – пришло мне в голову нелепейшее подозрение, что наш общий вывод неверен. Сразу опечалившись, я молвил:
– Увы, Лисид и Менексен, кажется, богатство наше нам только приснилось!
d
– Да как же так? – спросил Менексен.
– Боюсь, – отвечал я, – не уподобились ли мы лживым бахвалам, попусту бросающимся такими вот словами относительно дружбы.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– А вот что, – сказал я, – давайте посмотрим: тот, кто является другом, является им кому-то или же нет?
– Разумеется, кому-то, – отвечал он.
– Без всякой причины и цели или по какой-то причине и ради чего-то?
– По какой-то причине и ради чего-то.
– А тому, ради чего друг является другом своему другу, он дружествен или же не дружествен и не враждебен?
e
– Я не совсем понимаю, – промолвил Менексен.
– Это не удивительно, – сказал я. – Но, быть может, тебе будет яснее, да и сам я лучше осмыслю свои слова, если скажу так: мы только что утверждали, что больной человек бывает другом врачу. Не так ли?
– Да.
– Значит, он друг ему по причине своей болезни и ради выздоровления?
– Да.
– А болезнь – это зло?
– Ну конечно.
– А здоровье? – спросил я. – Благо или зло или ни то ни другое?
219
– Благо, – отвечал он.
– Итак, мы говорили, если я не ошибаюсь, что тело, не являясь ни благом ни злом, бывает дружественно врачебному искусству по причине болезни, то есть по причине зла. Врачебное же искусство – благо, ему дарят дружбу ради здоровья, а здоровье – это также благо. Ты согласен с этим?
– Да.
– Так другом или недругом бывает здоровье?
– Другом.
– А болезнь – это враг?
b
– Разумеется.
– Значит, то, что не есть ни благо ни зло, становится другом хорошему по причине зла и вражды и ради блага и дружбы.
– Это очевидно.
– Следовательно, друг становится другом во имя дружбы и по причине вражды.
– По-видимому.
– Ну что ж, дети мои, – сказал я. – Коль скоро мы к этому пришли, давайте будем внимательны, чтобы не промахнуться. Ведь то, что дружественное оказалось дружественным дружественному и подобное оказывается таким образом дружественным подобному, я оставляю пока в покое – мы же признаём это невозможным. Но давайте проследим, чтобы нас не обмануло наше теперешнее рассуждение. Итак, мы сказали, что врачебное искусство дружественно во имя здоровья?
c
– Да.
– Значит, и здоровье дружественно также?
– Конечно.
– А если дружественно, то ведь ради чего-то?
– Да.
– Ради чего-то дружественного, если придерживаться прежнего решения?
– Разумеется.
– Но, значит, и это последнее будет дружественным ради чего-то дружественного?
– Да.
– Однако, став на такой путь, не должны ли мы будем в конце концов неизбежно остановиться либо прийти к некоему первоначалу[31], которое уже не приведет нас более к другому дружественному, но окажется тем первичным дружественным, во имя которого мы и считаем дружественным все остальное?
d
– Да, это неизбежно.
– Вот это и есть то, что я имею в виду: я опасался, как бы не обмануло нас все, что, по нашим словам, дружественно на основе этого первоначала и представляет собой как бы его отображение, в то время как само это первоначало есть истинно дружественное. Давайте поразмыслим вот над чем: когда кто-нибудь ценит что-либо чрезвычайно высоко – например, когда отец всему своему достоянию предпочитает своего сына, – он ведь должен из предпочтения к своему сыну высоко ценить и что-то еще? Например, если бы он увидел, что тот выпил цикуту[32], он ведь выше всего ценил бы тогда вино, считая, что оно может спасти его сыну жизнь?
e
– Несомненно, – откликнулся Менексен.
– А также и сосуд, в котором содержалось бы это вино?
– Конечно.
– Но значит ли это, что в таких обстоятельствах он не делает никакого различия между глиняным кубком и своим сыном или между своим сыном и тремя мерами вина? Или же в действительности дело обстоит так: все эти усилия делаются не ради средств, употребляемых для достижения поставленной цели, но ради цели, во имя которой пускаются в ход эти средства?
31
Здесь перед нами уже вполне отчетливое положение о существовании некоего
32