Теодоро один.
Теодоро
Кто знал подобное несчастье!
Кто видел взбалмошней решенье!
Кто глубже испытал превратность!
Так вот они, мои порывы
Взлететь! О солнце! Пусть твой пламень
Испепелит мои крыла,—
Уже расщеплены лучами
Не в меру дерзостные перья,
Те, что взманил прекрасный ангел.
Диана обманулась тоже…
О, как я мог так безоглядно
Поверить ласковому слову!
Давно известно — меж неравных
Не уживается любовь.
Но разве можно удивляться,
Что этот взгляд меня опутал?
Ведь он бы мог завлечь обманом
И хитроумного Улисса.[133]
Я никого винить не вправе;
Лишь я виновен. И потом —
Что я в конце концов теряю?
Скажу себе, что у меня
Был сильный приступ лихорадки
И что, пока она тянулась,
Я бредил чем-то очень странным.
И только. Гордая мечта!
Простись с надеждой невозвратной
Стать графом де Бельфлор; направь
К знакомым берегам свой парус;
Люби, как встарь, свою Марселу;
С тебя вполне Марселы хватит.
Графини пусть маркизов ищут:
Любовь предпочитает равных.
В бесплотном ветре ты родилась,
Моя мечта, и ветром стала;
Кто недостоин высоты,
Тому судьба очнуться павшим.
Теодоро, Фабьо.
Фабьо
Теодоро
Видел, милый,
И счастлив тем, что от нее узнал.
Ей тягостен удел вдовы унылый,
И свадебный нас ожидает бал.
Те оба любят свыше всякой силы,
Но трезвый ум графини рассчитал
И предпочел маркиза.
Фабьо
Теодоро
Мне велено его поздравить лично.
Но я хочу, чтоб ты, мой старый друг,
Мог заработать. Отправляйся живо.
Поверь, маркиз не скуп.
Фабьо
Таких услуг
Не забывают, говорю правдиво.
Лечу стрелой и обернусь вокруг.
Помилуй бог, как вышло все на диво!
Маркизу есть чем хвастать: не пустяк —
Склонить графиню на вторичный брак.
(Уходит.)
Теодоро, Тристан.
Тристан
Я вас ищу в большом волненье.
Неужто правда, что я слышал?
Теодоро
Увы, Тристан, святая правда
То, что я горестно ошибся!
Тристан
Я видел, там сидели в креслах
Два сукновальщика обычных
И шерсть валяли из Дианы.
Но чтобы состоялся выбор,
Об этом я еще не знал.
Теодоро
Так вот, Тристан, сюда явилась
Она, подсолнечник вертлявый,
Она, стекло, она, пылинка,
Она, поток, поворотивший
Назад от моря, вверх долиной,
Она, небесная Диана,
Луна, и женщина, и призрак,
Она, чудовище коварства,
Меня обрекшая на гибель,
Чтоб запятнать свою победу.
Она явилась и спросила,
Который мне из двух приятней,
Затем что хочет сделать выбор,
Руководясь моим советом.
Я это слушал, как убитый,
И то, что я не обезумел,
Уже само безумьем было.
Потом сказала, что маркиз
Ей по душе и чтоб я лично
Его об этом известил.
Тристан
Нашелся, стало быть, счастливец?
Теодоро
Тристан
Право слово,
Не будь вы в столь плачевном виде,
Не будь грехом ввергать в унынье
И без того уже унылых,
Я бы напомнил вам сейчас,
Как вы взлетели горделиво
И возомнили, что вы граф.
Теодоро
Взлетел, и вот лежу разбитый.
Тристан
Во всем вы сами виноваты.
Теодоро
Я это признаю. Я слишком
Легко поверил обольщенью
Прекрасных глаз.
Тристан
Я говорил вам:
Нет ядовитее сосудов
Для чувства смертного мужчины,
Чем эти женские глаза.
Теодоро
Ты не поверишь, как мне стыдно.
Клянусь тебе, свои глаза
Я от земли поднять не в силах.
Все кончено. Одно осталось —
Похоронить в забвенье тихом
И честолюбье и любовь.
Тристан
Каким пристыженным и смирным
Вы возвращаетесь к Марселе!
Теодоро
Мы с нею быстро подружимся.
Те же и Марсела.
Марсела
(не замечая Теодоро и Тристана)
Как трудно делать вид, что влюблена!
Как трудно позабыть любовь былую!
Чем я усердней мысль о ней бичую,
Тем все живее в памяти она.
Но честь велит, я позабыть должна,
И нужно душу вылечить больную:
Чужой любовью сердце уврачую,
И будет страстью страсть исцелена.
вернуться
Ведь он бы мог завлечь обманом И хитроумного Улисса. — Улисс, или Одиссей, — царь острова Итаки, один из героев Троянской войны, совершивший после ее окончания долгое и опасное путешествие на родину, превратности которого составляют содержание поэмы Гомера «Одиссея». Воплощение хитроумия и находчивости.