Коммодор Симкоо со своей стороны хлопочет о сближении между двумя частями города. Но коммодора просят не вмешиваться в то, что его не касается. Ему надо вести по морям этот пловучий остров, пусть он его и ведет!… Ему надо избегать подводных камней и мелей, пусть он их избегает!… Политика - вовсе не его дело.
Коммодору Симкоо остается только подчиниться.
Религиозные распри тоже начали играть свою роль, и духовенство вмешивается теперь в политику больше, чем ему пристало бы. А ведь протестантская церковь и католический собор, пастор и епископ жили доселе в таком добром согласии!
Само собою разумеется, что газеты тоже вступили в бой: «Нью-геральд» сражается за Танкердонов, «Старборд-кроникл» - за Коверли. Чернила текут рекой, и к ним, пожалуй, еще примешается кровь!… Разве мало ее пролилось на девственную почву Стандарт-Айленда во время борьбы с новогебридскими дикарями?…
В общем же, население больше интересуется женихом и невестой, чей роман прервался на первой главе. Но что можно сделать для того, чтобы упрочить их счастье? Отношения между обеими частями Миллиард-Сити уже прекратились. Ни приемов, ни приглашений, ни музыкальных вечеров. Если так будет продолжаться, инструменты Концертного квартета заплесневеют в футлярах и наши артисты будут получать свои огромные гонорары, не пошевелив пальцем.
Господина директора грызет смертельная тревога, хотя он не желает в этом сознаться. Положение, его ложное, он и сам это чувствует. Все свои способности он употребляет на то, чтобы не оказаться в плохих отношениях ни с теми, ни с другими, - а ведь это верный способ оказаться в плохих отношениях со всеми.
К 12 марта Стандарт-Айленд уже основательно приблизился к экватору, но все еще не достиг широты, где может сойтись с кораблями, посланными из бухты Магдалены. Выборы назначены на 15-е. Хотелось бы, чтобы корабли подоспели до наступления этой даты.
Тем временем и правобортники и левобортники подсчитывают и прикидывают возможное число голосов. И все указывает, что голоса разделятся поровну. Ни один кандидат не соберет большинства, если та или другая сторона не потеряет хотя бы несколько голосов. И дело как раз в том, что голоса эти держатся.на своей стороне так же крепко, как зубы у тигра в челюсти.
Тут вдруг возникает гениальная мысль. Она как будто сразу зародилась у всех тех, с которыми не предполагалось советоваться. Мысль эта проста, благоразумна, она положит конец распрям соперников. Сами кандидаты наверняка согласятся на этот столь справедливый исход.
Почему бы не предложить управление Стандарт-Айлендом королю Малекарлии? Он мудрец, человек большого и широкого ума. Его терпимость и его философия скажутся лучшей защитой при любых неожиданностях в будущем. Он знает людей, потому что близко сталкивался с ними. Он понимает, что надо считаться с их слабостями и с их неблагодарностью. Он не честолюбец, и ему никогда не придет в голову подменить личной властью демократические учреждения общественного строя на пловучем острове. Он будет просто председателем административного совета нового акционерного общества «Танкердон, Коверли и Ко».
Большая группа купцов и должностных лиц Миллиард-Сити, к которой присоединяются несколько офицеров и портовых моряков, решает пойти к королю-согражданину и обратиться к нему с этим предложением. Их величества принимают депутацию в нижней гостиной своего дома на Тридцать девятой авеню. Депутация выслушана благосклонно и тут же получает решительный отказ. Свергнутые властители припоминают прошлое, и это решает дело.
- Благодарю вас, господа, - говорит король. - Ваша просьба тронула нас обоих, но мы счастливы сейчас и надеемся, что и в будущем наше счастье не будет нарушено. Подумайте только! Ведь мы покончили с иллюзиями, с которыми связана любая власть. Теперь я простой астроном и не хочу быть ничем иным.
После такого твердого ответа настаивать больше не имеет смысла, и депутация удаляется.
Перед самым голосованием возбуждение умов, еще усиливается. Ни о какой договоренности не может быть и речи. Сторонники Джема Танкердона и Нэта Коверли избегают встречаться друг с другом даже на улице. Из одной части города в другую просто перестали ходить. Правобортники и левобортники не переступают Первой авеню. Миллиард-Сити разделился на два враждебных стана. Единственный человек, который бегает и туда и сюда, расстроенный, изнуренный, подавленный, получая щелчки и справа и слева, это охваченный отчаянием директор управления искусств и развлечений Калистус Мэнбар. И три-четыре раза в день он появляется, как потрепанный бурей корабль, в гостиных казино, где квартет донимает его своими тщетными утешениями.
Что касается коммодора Симкоо, то он ограничивается порученной ему деятельностью. Он ведет пловучий остров по установленному маршруту. Испытывая величайшее отвращение к политике, он согласится на любого губернатора. Его офицеры, так же как и офицеры полковника Стьюарта, проявляют, подобно ему, полнейшую незаинтересованность в вопросе, вокруг которого кипят такие страсти. Стандарт-Айленду нечего опасаться военных переворотов.
Тем временем члены совета именитых беспрерывно заседают в мэрии, обсуждают кандидатуры и ссорятся между собою. Дело доходит до личных выпадов. Полиции приходится принимать кое-какие меры, ибо с утра до вечера перед зданием муниципалитета толпятся люди и подчас слышны угрожающие выкрики.
Кроме того, повсюду разнеслась весьма печальная новость: вчера Уолтер Танкердон явился в особняк Коверли, и его не приняли. Жениху и невесте запрещено видеться друг с другом, и уж если брак не совершился до нападения новогебридских банд, кто осмелится утверждать, что он вообще когда-либо совершится?…
Наконец наступает 15 марта. В большом зале мэрии начинаются выборы. Взволнованная толпа собирается в сквере, как некогда население Рима собиралось перед Квиринальским дворцом, где конклав кардиналов [70] выбирал нового папу.
К чему приведет последнее обсуждение кандидатур? Предварительные наметки возможного распределения голосов попрежнему указывают на то, что голоса распределятся поровну. Что же произойдет, если правобортники останутся верны Нэту Коверли, а левобортники будут, как и прежде, стоять за Джема Танкердона?
Великий день настал. Между часом и тремя нормальная жизнь на Стандарт-Айленде приостанавливается. Толпа, состоящая из пяти-шести тысяч человек, взволнованно шумит под окнами муниципалитета. Ожидают результатов голосования в совете именитых, - результатов, которые будут немедленно сообщены по телефону в обе части города и в оба порта.
Первый тур голосования происходит в час тридцать пять.
Кандидаты получают равное число голосов.
Через час - второй тур.
Он ни в малейшей степени не изменяет результатов первого тура.
В три часа тридцать пять - третий и последний тур.
И на этот раз ни один из кандидатов сверх своей половины голосов не получает ни одного лишнего голоса.
Тогда члены совета расходятся, и правильно делают. Если бы они продолжали заседать, то при охватившем их возбуждении они могли бы сцепиться друг с другом.
Когда они проходят через сквер, направляясь, кто в особняк Танкердона, кто в особняк Коверли, толпа встречает их крайне неодобрительным ропотом.
Надо же, однако, как-то выйти из этого положения, которое не может длиться долее. Оно причиняет слишком большой ущерб интересам Стандарт-Айленда.
- Между нами, - говорит Пэншина товарищам, узнав от г-на директора результаты трех туров голосования, - мне кажется, есть очень простой способ разрешить этот вопрос.
- Какой же?… - спрашивает Калистус Мэнбар, в отчаяний воздевая руки к небу. - Какой?…
- Разрезать остров посередине… разделить его на две равные половины, как лепешку, и обе половины поплывут каждая в свою сторону с избранным ею губернатором.
- Разрезать наш остров!… - восклицает г-н директор так, словно Пэншина предложил ампутировать одну из его конечностей.
- С помощью молотка и клещей-кусачек, - объясняет «Его высочество», - лишние болты будут вынуты, и вопрос разрешится очень просто, а на поверхности Тихого океана вместо одного пловучего острова окажется два.