Но в самое то время, когда сии труды производимы были, Иосиф помышляет о важнейшем предприятии. Прежде возвращения своего в Мемфис следовал он течению Нилову даже до моря. Сия река, при входе своем во Египет побеждающая толь высокие камни, что кажется она с небес низвергатися, обретает при исходе своем новые препятствия: колико быстра она, сходя из Ефиопии, толико тихо возмущенные воды ее извиваются здесь по илу, собранному ею, по сей тенистой земле, коея пространство око не может обняти; сей растущий ил мог бы со временем составить оплот, реку остановляющий. Иосиф прежде всего помышляет способствовати Нилову течению. Но сия мысль, яко семя плодовитое, растет и к важнейшим делам его приводит; он погружается в глубочайшее размышление, как добродетельный музам друг в прекрасный вечер обращает стопы своя на зеленое поле зрети красоту природы; она единая пленяет прежде все его внимание, но скоро потом предприемлет он воспети в пленяющих стихах творца всея природы и вселити в людей добродетель; уже дух ею воспламеняется и громкий глас производит: тако Иосиф, помышляющий токмо снособствовати течению Нила, пространнейшее восприемлет предприятие. Хощет он, осушив сие неизмеримое блато, новым государством увеличити Египет; в сем намерении зрит он менее на распространение земли, нежели на неожидаемое от глада вспоможение; превосходный в очах его огнь возгорается; уже кажется ему страна сия покрытою драгоценнейшими произращениями, и он напредь наслаждается уже тем блаженством, которое народу доставить желает. Сими мыслями исполненный, входит он в Мемфис.[1]
Он предстает Фараону и рек ему, что, не довольствуясь единым учреждением порядка в государстве его, хощет он еще расширити оного пределы. Удивленный царь прерывает речь его. «С которою страною, — вопрошает он, — войну начати хощешь?»
«Войну! — отвещает Иосиф. — Сие страшное бедствие, стыд человечества, разрушающее государство в самое то время, когда укрепляти оное кажется! Чтоб убивство обагрило руки мои, чтоб оросил я кровию жатву, цветы, чистые источники и спокойные сени! Я лучше восприму посох и буду жертвою сея казни, нежели возжгу сей пламень пожирающий. Позволь, о государь! вещати мне чистосердечно: воспитанный между пастырями, не знаю я искусства притворяться, и несчастия не ослабили дух мой. Престол твой должен подобен быти древу, покрывающему своею тению все твои народы и дающему безопасное соседям твоим убежище; привлекай их кротостию твоего государствования: се твердейшия победы. Я хощу распространити Египет, не проливая ни единыя капли крови». Тогда восприятое свое намерение он ему повествует.
На сие царь с удовольствием ему отвещает: «Познаю твою премудрость и веселюся, внемля гласу человечества, вещающему усты твоими. Удивленный внезапу твоим предприятием, устрашился я того, чтоб величество не вселило в тебя сего жестокого любочестия, которое часто целый свет претворяло на убивственное зрелище. Я весьма удален от того, чтоб воздвигнути престол мой на окровавленных развалинах. Иди; все воины мои тебе подвластны, они велениям твоим послушны будут и произведут в действо толь великое и полезное предприятие». Тако вещал Фараон.
Иосиф немедля выходит из Мемфиса с многочисленным войском, вооруженным орудиями, приличными его предприятию. Прибыв ко брегу сего пространного блата, воины обращают вдаль сомнящийся взор свой. «Египтяне! — рек им Иосиф. — Вместо сражения с неприятелем, способствуйте вы реке, благотворящей стране вашей и зовущей вас пользоватися тою землею, которую она толико веков для вас составляет. Я не удаляю вас от отечества вашего; отсюда зрите вы башни Мемфиса, ободряющего вас сотворити его столицею величайшего государства. Сии поля, услаждая ужас глада, воздадут вам с лихвою за труды ваши. Спешите вы сию страшную казнь предупредити».
Рек он; подобные героям, кои в час сражения горят начати осаду, сии воины нетерпеливо желают исполнить повеленное Иосифом. Вдруг начинают рыть седьмь рвов, кои послужат пределами реке, разлившейся по сей поверхности; оплоты делу сему способствуют. Прежде рвы касаются друг другу, но, приближаяся к морю, они разлучаются.
Между тем, Итуриил, который от начала света и с самой той минуты, когда исходище Нилово истекло из недр земных в первый еще раз, упражнялся в сотворении нового Египта и до краю государства сего посылал тот ил плодоносный, который должен был оное увеличить, помогает ныне превосходному сему предприятию. Он возвышается на воздух, пребегает весь Египет, прелетает Ниловы пороги, страну черных ефиопов, и в Абиссинию приходит. Тамо остановляет он быстрину исходища; воды с меньшим шумом стремятся с камней ефиопских; река тише Египет протекает, и люди, упражняющиеся в ископании рвов, зрят с удивлением и радостию Нил, помогающий их работе. Сим ободренные, усугубляют они силу свою; присутствие Иосифа их поощряет; все делу сему способствует; наконец касаются они морскому брегу и, узрев сию стихию, толико срадуются ей, колико пловец по долговременном своем плавании, узрев землю, восхищается.
1
По древнему аравитскому преданию, собранному ученым отцом Кирхером, коим и я воспользовался, приписуется Иосифу сих земель осушение.