Екатерина Петровна. Рудаков! Рудаков! А вот и мы! То есть, я. То есть, мы вместе. То есть, Рудаков! У меня адски бурное настроение. Брому! Брому! Я должна пить бром. Представьте себе — вы!
Рудаков. Я.
Екатерина Петровна. Вы! Глебка… (Переводчице). Мой муж, инженер Глеб Орестович, приходит домой и начинает хохотать, как громкоговоритель. Он кричит: «Катя! Петька-то, Петька Рудаков, дружок по институту, Петро Рудаков приехал к нам главным уполномоченным из Москвы. Обед! Самый пышный обед!» И дальше… Представьте себе, я купаюсь и вдруг вижу ее. Извиняюсь! Познакомьтесь: Паяцова, Женя Паяцова — в ореоле иностранного окружения. Подруга по гимназии, восемь лет рядом сидели, переводчица, языки… Ах, черт возьми! Мы целуемся, я плачу, она меня знакомит с иностранцами… Такие совпадения бывают раз в жизни. Вы… она… Нет, я должна пить бром.
Переводчица. Катя, пойдем. (Рудакову.) Простите — старые подруги, воспоминания, юность, грезы… Катя, пойдем!
Екатерина Петровна. Рудаков! Вы не забывайте старых друзей. В любое время обедать, ужинать, завтракать… Ждем! (Воздушный поцелуй.) Да приходите сегодня.
Рудаков. Нет, сейчас у меня совещание — доклад вашим властям.
Екатерина Петровна. Перед докладом вы организуете плавное течение мыслей? Рудаков. Организую плавное течение.
Переводчица. Гражданин, вы какую-то бумажку потеряли.
Рудаков. Спасибо. Пустяк.
Но как только женщины скрылись, Рудаков быстро поднял со скамейки нечто, покачал головой — это не пустяк. Издали слышен иностранный говор, смех. Рудаков сел, принял прежнюю позу. Глядит в одну точку. Никто из прошедших здесь иностранцев не взглянул на Рудакова, и сам Рудаков не поднял головы. Но вот от группы отделился один, замедлил шаг, закурил, подошел к Рудакову, не здороваясь, взял его под руку. Тихо разговаривая, они идут по аллее в глубину сцены. Повернулись, идут обратно.
Гипс (с легким акцентом, но свободно говорит по-русски. Беззаботен и ласков, с долей наглости).
Да… Поэт горной природы. Уважаю горы, горные города и в особенности горную промышленность. Мне нравится походка русских женщин и крымское вино… О, черт возьми! Мистер Рудаков, как дела?
Рудаков. Не блестяще, но и не плохо.
Гипс (хохочет). Сказка про белого бычка… А мы говорим просто: стальной концерн ДВМ хочет знать, что будет дальше. Мы платим, надеюсь. Но мы говорим удивительно просто: что есть топор? Кусок стали. Мы говорим дальше: что есть сталь? Сталь — это металлургическая проблема страны.
Они остановились. Рудаков передал Гипсу пакет, затем бумагу, которую Гипс пробегает глазами. Затем подает Гипсу телеграмму.
(Читает ее). Уже сделка подписана? Наши топоры сейчас грузят в Россию? Пока забираю свои слова в карман. (Хохочет. Вдруг перестал смеяться.)
Мгновенно оба повернулись и разошлись в разные стороны. Входит Степан с гармонией. Играет, покусывая губы.
Степан. Дураки мы все, близорукого характера! Такие клещи потерять! Знал бы я, какой обормот, какой аполитичный элемент, какой сукин сын спер эти клещи, я б ему… Нет в нас культурного ума — факт. Мозги — как студень в котле. Котел! Такие клещи потерять! (Посмотрел в зрительный зал, туда, сюда, плюнул и ушел.)
Эпизод второй
Мартеновский цех. Евдоким, Анка.
Евдоким (догоняя Анку, пугает). Я — тигра морская!.. Испужал? Ага… Анютка, ты брось по лесам плутать. Медведь спортит. С одной кержачкой[36] медведь полтора года жил, и родилось у них дите — половина зверь, половина человек, а говорит на японском языке.
Анка. Завел… алкоголик!
Евдоким. Анюта, не спорю, две профессии имею. Первая профессия — кузнец, вторая профессия — пьяница. И по обеим профессиям я ударник. Я… вот видишь, я… Ну посмотри же ты на меня умильными глазами! Я из себя телосложенный мужчина?