Входит Андрон.
Андрон. Ваше сиятельство, накормим вас по вкусу… здесь имеется «Клико».
Князь. Андрон, голубчик, что ты говоришь?!.. Зина, слышишь? Можно сделать экспромтом неожиданную шалость. Неси, Андрон, что-нибудь холодное, поострей… сам знаешь. Я воскресаю.
Андрон уходит.
Купец. Шампанское, а не подделка ли?
Лукерья. Супруг выписывает для золотопромышленников.
Купец. В море туманы, в мире обманы.
Адвокат. Это вы к чему же?
Купец. Да так… от праздности. То на водку тянет, то на философию.
Адвокат.
Пусть сие сказано иронически, но я начинаю думать, что нашему народу думать не положено от самой природы.
Князь. Корнет, простите за нескромность, о чем так горячо вы беседуете?
Корнет. О вечной красоте.
Князь. То есть?
Корнет. О лошадях.
Князь. Вы каламбурите?
Корнет. О нет. Для меня лошадь, если она породистая, по красоте всегда несравненней человека.
Князь. Вы все-таки оригинал, корнет.
Андрон подает на стол закуски.
Как чудесно на далекой станции проглотить кусок холодной дичи и запить каким-нибудь «Шабли»[103]. Зина, твое здоровье! (Выпил, оживляется.) Восхитительно! (Адвокату.) Не надо негодовать на народ. Что мы без нашего народа? Я своего Андрона не променяю ни на каких французов, хоть Париж моя вторая родина, где я дышу всеми фибрами моей души.
Ласка. За то, чтобы сейчас оказаться в Париже, я пять раз прошлась бы туда и обратно по всему поезду голой. Нате, смотрите, черт вас подери!
Князь. Зина, ты умышленно нас всех шокируешь?
Ласка. Простите, господа. Сама не знаю, что бы сделала… Пить не люблю, но буду. Андрон, шампанского. Господа, подсаживайтесь к нам. (Поет.) «Бог знает, что с нами случится впереди…».
Андрон наливает шампанское. Сдвигаются столы. Входит Акафистов. Они сталкиваются.
Андрон. Что смотришь, милейший? Не узнаешь? Это я, тот же, что утром с тобой строго беседовал.
Акафистов (сердясь). Тот, кто со мной беседовал, назывался их сиятельством.
Андрон. А кто виноват, что ты меня принимал за князя? Их сиятельство — вот они. Ступай извинись. (Уходит.)
Купец. Что ж ты, братец, сильных мира сего с мелочью путаешь? Недальновидно.
Акафистов. Врожденная провинциальность…
Князь. Ах, Андрон, какой прохвост!
Ласка. Не огорчайтесь, господин хороший, все хотят из грязи в князи. Вот, выпейте рюмку коньяку.
Князь. Голубчик мой, мне на вас указывали здесь как на вожака местной партии бунтовщиков.
Акафистов. Какая тут партия, ваша светлость? Никакой тут партии быть не может.
Князь. Но как же, голубчик?.. Говорят даже, будто вы уполномочены главарями забастовщиков задерживать поезда. (Весело.) Тогда, может быть, милейший, вы имеете возможность отправить наш поезд до ближайшего города? Это был бы сюрприз даме.
Акафистов. Если вам угодно, ваше сиятельство, то я могу сделать это для вашего удовольствия.
Купец. Сударь, дорогой, да я тебе… я тебе куртаж[104] солидный…
Акафистов. Я могу это сделать бескорыстно из одного уважения к ним. Только об одном попрошу вас покорно, ваша светлость… Запишите в памятную книжечку фамилию безвестного лица… Акафистов.
Князь. Голубчик, неужели все это серьезно?
Акафистов. Могу отправить, только прикажите.
Князь. Что тут приказывать, голубчик? Я хочу ехать немедленно.
Акафистов. Немедленно невозможно, но в течение суток мы поезд отправим.
Ласка. Князь не забудет вашей услуги. Напишите на бумажечке вашу фамилию, имя, отчество.
Акафистов. Покорнейше благодарю.
Князь. Мне весьма приятно, что вашего тихого угла не коснулся наркотический аромат революции.
Адвокат. Не самообольщайтесь, князь. Коснулся. Я и здесь обнаружил социал-демократа чистейшей воды, притом крайнего.