Спиридонова. Вот мы, действительно, не знаем ваших сил, где они находятся и как проявятся.
Савинков. Я стою во главе «Союза защиты родины и свободы». Это огромная организация.
Спиридонова. Где-то в подполье, без оружия, с одними эфемерными надеждами.
Савинков. А у вас на поверхности одни крикуны. Что у вас реального?
Спиридонова. У нас сейчас имеется большая воинская часть, именуемая полком ВЧК, часть отфильтрованная, подготовленная, наша.
Рейли (точно очнувшись). Как?!
Спиридонова. У нас рядом с Феликсом Дзержинским работает Александрович, который лишь формально вышел из нашего ЦК.
Рейли. Потрясающие новости.
Савинков. Да, это ново.
Спиридонова. Ничего потрясающего. Мы с самого начала послали наших людей работать в Чрезвычайке и сумели завоевать доверие.
Савинков. Помню, вы говорили: «До поры до времени».
Спиридонова. Мы знали, что когда-нибудь настанет время решать наши расхождения с большевиками вооруженной рукой, и мы готовились. У нас за плечами большой опыт конспиративной работы. Мы ведем переговоры с Бухариным и Троцким. Во всяком случае, Троцкий нам пойдет навстречу.
Рейли. Бухарин, Троцкий — очень важно, но этим полком командует Попов. Я к нему присматривался. Он производит впечатление закоренелого большевика.
Спиридонова. Вы тоже на меня в Петрограде произвели другое впечатление…
Савинков. Мария Александровна… пришла пора стрелять.
Спиридонова. Пора — мы тоже думаем. А лозунг?
Савинков. За Учредительное собрание…
Рейли. Лозунг — против мира; лозунг — против Бреста. Тогда вы можете рассчитывать на самую горячую поддержку с нашей стороны.
Спиридонова. Мы выступаем против мира с самого начала переговоров в Бресте.
Савинков. Если вы надеетесь на свою вооруженную силу, то примыкайте к делу Локкарта, и будем вместе выступать с оружием в руках. День в день, час в час. В любое время.
Рейли. О-о… н-нет.
Савинков. Что — нет?
Рейли (авторитетно). Всякий путч с надеждой на переворот нельзя начинать в любой день. Мы имеем школу классических переворотов в Азии. Путч надо приурочивать к какому-то общенациональному событию, когда народ чего-то ждет, взволнован… К восстанию необходим вступительный сигнал, который всех застает врасплох, поражает неожиданностью и производит сильное впечатление. Нет такого сигнала.
Спиридонова. Пятый съезд Советов… Чего же еще ждать?
Рейли. Это подходит.
Савинков. В Большом театре может взорваться бомба.
Рейли. А это не подходит.
Спиридонова. Боже мой, вы разговариваете так, точно отбираете товар.
Савинков. Почему — не подходит? Взрыв в Большом театре?
Рейли. Потому что это бездарно. Кто выбирает делегатов съезда? Народ. Значит, вы сделаете покушение на представителей народа. Народ этого не любит. Есть точное слово для таких вещей — провокация, но мадам не нравятся мои выражения.
Савинков. Он невозможный собеседник, но одаренный самим богом человек.
Рейли (раздумывая). Вот если бы, например, удалось ухлопать германского посла графа Мирбаха[70], я назвал бы это предприятие хорошей провокацией войны с немцами и верным сигналом к путчу.
Молчание. Задумчивость. Вдали похоронное пение.
Спиридонова. Какая изумительная мысль! Да, вы одаренный человек… Прошу!
Занавес
Действие третье
Утром на квартире у танцовщицы Дагмары. Входят Дагмара и Сильвия.
Сильвия. Что есть вертеп?
Дагмара. Притон.
Сильвия. Не понимаю.
Дагмара. Шокирует? (Насмешливая торжественность.) Салон актрисы Дагмары! Хотите есть?
Сильвия молча отказывается.
Американка — значит, пьете. У меня есть чудный финь-шампань.
Сильвия. С утра?..
Дагмара. Надо или не надо?
Сильвия. Надо, пожалуйста.
Дагмара уходит.
О, эти русские! Как они опустились.
Дагмара возвращается.
70