— А я думала, что у них очень шикарный вид, — сказала она разочарованно.
— Они хороши как маскировка. Поэтому я и хотел, чтобы они у вас были. Теперь никто не узнает, что я иду с молодой сеньорой Фортнум.
— Да кто меня может узнать? Я ни с кем не знакома, а Чарли дома. Он отпустил меня со старшим рабочим. Я сказала, что хочу кое-что купить.
— Что?
— Да что-нибудь. Сама не знаю, что именно.
Она охотно шла рядом, следуя за ним, куда ему вздумается. Его смущало, что дело оборачивается так просто. Он вспоминал, как глупо боролся с собой, когда ему вдруг захотелось повернуть машину и поехать назад, в поместье, сколько раз на прошлой неделе ему не спалось, когда он раздумывал, как бы изловчиться и снова ее увидеть. Неужели он не понимал, что это так же легко, как пойти с ней в каморку у сеньоры Санчес?
— Сегодня я вас не боюсь, — сказала она.
— Потому что я сделал вам подарок?
— Да, может, поэтому. Никто ведь не станет дарить подарки тем, кто ему не нравится, правда? А тогда я думала, что вам не нравлюсь. Что вы мой враг.
Они вышли на берег Параны. В реку выдавалось небольшое пятиугольное здание, окруженное белыми колоннами, в нем, как в храме, стояла обнаженная статуя, полная классической невинности, и глядела на воду. Уродливый желтый дом, где он снимал квартиру, был скрыт за деревьями. Листья, похожие на легчайшие перышки, создавали ощущение прохлады, потому что были в вечном движении — они шевелились от ветерка, не ощутимого даже кожей. Вверх по реке, фырча против течения, прошла тяжелая баржа, а над Чако тянулась всегдашняя черная полоса дыма.
Она села и стала смотреть на Парану; когда он глядел на нее, он видел лишь собственное лицо, отраженное в зеркале очков.
— Бога ради, снимите эти очки, — сказал он. — Я не собираюсь бриться.
— Бриться?
— Я и так смотрю на себя в зеркало два раза в день, с меня этого хватит.
Она покорно сняла очки, и он увидел ее глаза — карие, невыразительные, неотличимые от глаз других испанок, которых он знал. Она сказала:
— Не понимаю…
— Да я уж и сам не помню, что сказал. Правда, что вы замужем?
— Да.
— И как вам это нравится?
— По-моему, это все равно как если бы я надела платье другой девушки, а оно на меня не лезло, — сказала она.
— Зачем же вы это сделали?
— Он так хотел на мне жениться. Из-за денег, когда он умрет, чтобы они не пропали. А если будет ребенок…
— Вы уже и об этом позаботились?
— Нет.
— Что ж, вам теперь все-таки лучше, чем у матушки Санчес.
— Тут все по-другому, — сказала она. — Я по девочкам скучаю.
— А по мужчинам?
— Ну, до них-то мне какое дело?
Они были одни на длинной набережной Параны; мужчины в этот час работают, женщины ходят за покупками. Здесь на все свое время: время для Параны — вечер, тогда вдоль нее гуляют молодые влюбленные, держась за руки, и молчат.
Он спросил:
— Когда вам надо быть дома?
— Capataz [16] в одиннадцать зайдет за мной к Чарли в контору.
— А сейчас девять. Что вы до тех пор собираетесь делать?
— Похожу по магазинам, потом выпью кофе.
— Старых друзей навестите?
— Девочки сейчас спят.
— Видите тот дом за деревьями? — спросил доктор Пларр. — Я там живу.
— Да?
— Если хотите выпить кофе, я вас угощу.
— Да?
— Могу и апельсиновым соком.
— Ну, я апельсиновый сок не так уж и люблю. Сеньора Санчес говорила, что нам нельзя пьянеть, вот почему мы его пили.
Он спросил:
— Вы пойдете со мной?
— А это не будет нехорошо? — сказала она, словно выспрашивала у кого-то, кого давно знает и кому доверяет.
— У матушки Санчес это же не было плохо…
— Но там надо было зарабатывать на жизнь. Я посылала деньги домой в Тукуман.
— А как с этим теперь?
— Ну, деньги в Тукуман я все равно посылаю. Чарли мне дает.
Он встал и протянул ей руку:
— Пошли.
Он бы рассердился, если бы она заколебалась, но она взяла его за руку все с той же бездумной покорностью и пошла через дорогу, словно ей предстояло пройти всего лишь по дворику сеньоры Санчес. Однако войти в лифт она решилась не сразу. Сказала, что никогда еще не поднималась в лифте — в городе было не много домов выше чем в два этажа. Она сжала его руку — то ли от волнения, то ли от страха, а когда они поднялись на верхний этаж, спросила:
— А можно сделать это еще раз?
— Когда будете уходить.
Он повел ее прямо в спальню и стал раздевать. Застежка на платье заела, и она сама ее дернула. Когда она уже лежала на кровати и ждала его, она сказала: