Секретарь. Что вам угодно, господин Корбес?
Автор. Нам придется работать всю ночь. Предложите господину Гоферу сигару. Доставим ему хоть этим удовольствие. Бразильскую? Гавану?
Посетитель. Нет-нет-нет. Если разрешите, я воспользуюсь своими отечественными, я их ношу с собой.
Автор. Разумеется. Можете идти, Себастьян, и заберите с собой этот кинжал. Он мне сейчас не нужен.
Секретарь. Хорошо, маэстро. (Уходит.)
Посетитель. Эту игрушку я уже давно заприметил, уважаемый…
Автор. Корбес.
Посетитель. Уважаемый господин Корбес. Удар, и конец. И хорошо отточен.
Автор. Огонька?
Посетитель. Приятно затянуться. Прямо наслаждение.
Автор. Наслаждайтесь, дорогой Гофер, но, пожалуйста, рассказывайте дальше.
Посетитель. Нелегко мне было прийти к определенным выводам. Надо было проделать кропотливую работу. Сперва я исследовал ваш роман «Встреча в чужой стране».
Автор. Мой первый роман.
Посетитель. Появившийся одиннадцать лет назад.
Автор. Я за него получил премию Боллинга, и его экранизировал Хичкок[42].
Посетитель. Могу только воскликнуть: какая смелость! Французский искатель приключений, толстый, загорелый и небритый, с большой лысой головой, опустившийся, гениальный и вечно пьяный, знакомится с дамой. Тонкая штучка, как он сам выразился. Супруга немецкого атташе. Он заманивает ее в третьесортную гостиницу Анкары, в заезжую дыру худшего пошиба, обольщает и, напившись, убеждает ее с пафосом Гомера и Шекспира, что высшее счастье — в совместном самоубийстве. Захваченная его порывом, она сама начинает верить в свою страсть и в любовном экстазе лишает себя жизни. Но он себя не убивает. Он закуривает сигарету и покидает притон. Пробираясь по подозрительным переулкам, он избивает какого-то священника, забирает у него денежную кружку и на рассвете отправляется в Персию. На разведку нефти. Может быть, действие развивается тривиально. Может быть, права «Нойе цюрхер цайтунг», но по сдержанности и лаконизму изложение оставляет далеко позади самого Хемингуэя.
Автор (весело). Дорогой Гофер, неужели вы ездили в Турцию, чтобы расследовать эту историю?
Посетитель. Ничего другого не оставалось. Невзирая на значительные издержки, я выписал из Анкары газеты за тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год — время действия вашего романа — и попросил одного турецкого студента, учившегося в Швейцарии, их просмотреть.
Автор, И что же?
Посетитель. Покончила самоубийством жена не немецкого, а шведского атташе, блондинка, гордая красавица. В гостинице самого низкого пошиба. По неизвестной причине, как я и предполагал.
Автор. А мужчина, с которым она попала в эту гостиницу?
Посетитель. Неизвестен. По словам портье, этот человек говорил по-немецки. Миссионер был действительно избит, но он был слишком слаб, чтобы дать точные показания. После этого я заинтересовался романом «Мистер Икс скучает».
Автор. Любимая книга Черчилля.
Посетитель. Ваш второй роман. Подлинный шедевр. Мистер Икс, в прошлом бродяга, а теперь преуспевающий писатель, президент американского Пен-клуба, встречает в Сен-Тропезе шестнадцатилетнюю девушку. Он очарован красотой и непосредственностью этого ребенка. Могучая природа, зеркальная гладь моря, беспощадное солнце пробуждают в нем пещерного человека и заставляют действовать. Насилие, убийство, страшный грозовой ливень. Самые пленительные и потрясающие страницы, которые когда-либо были написаны. Язык как будто небрежен, но в то же время поразительно отчеканен. Вся полиция поставлена на ноги, мотоциклы, воющие радио-автомобили. Но розыски убийцы ни к чему не приводят, так как он слишком знаменит, чтобы вызвать даже намек на подозрение. Напротив, Мистер Икс, прежде чем отправиться в Лондон за получением премии имени лорда Байрона, присутствует на похоронах, описанием которых, как в древней трагедии, роман и заканчивается.
Автор (усмехаясь). Дорогой Гофер, вы прекрасны в своем воодушевлении!
Посетитель (настойчиво). В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, десять лет назад, около Сен-Тропеза была найдена шестнадцатилетняя англичанка, изнасилованная и убитая.
Автор. А убийца?
Посетитель. Не обнаружен.
Автор. Так же, как убийца шведки?
Посетитель. Также. (Растягивая слова.) Несмотря на все усилия огромного полицейского аппарата.