Коппе. Просто гениально.
Швиттер. Ничего гениального не нахожу. Гнусная подлость, и только.
Коппе. Я ужасно спешу! Заглянул на минутку. Визит Бог, чего только я не натерпелся от авторов, но то, что ты вытворяешь, Вольфганг, такого я еще не видел. Как это тебе удается?
Швиттер. Понятия не имею.
Коппе. Позволь присесть к тебе. (Ставит венок к левой печке.) От меня. Лично. (Садится на край постели.) Отдышусь только. Надо бежать дальше. Банкет издателей, театральное общество, фонд Готфрида Келлера[17]… И ты еще куришь!
Швиттер. Моя последняя сигара.
Коппе. Просто гениально! Вообразить, что в этой мастерской я тебе уже однажды закрыл глаза!
Швиттер. Очень любезно.
Коппе. Сложил на груди твои руки.
Швиттер. Мило.
Коппе. Разместил цветы и венки.
Швиттер. Приятно.
Коппе. Скажи, ты сам переставил мебель?
Швиттер. Сам.
Коппе. Фантастика! Только что встретил в баре твоего сына. Он утверждает, будто ты сжег свои последние рукописи.
Швиттер. Они ничего не стоили.
Коппе. И полтора миллиона тоже сгорели.
Швиттер. Меня знобило.
Коппе. Просто гениально!
Швиттер. Триста тысяч из них принадлежали тебе.
Коппе. Пятьсот тысяч. Замечательно. Заодно выгорело, так сказать, и мое издательство.
Швиттер. Разорен?
Коппе. Основательно.
Швиттер. Потому и явился?
Коппе. Дорогуша, я в самом деле не мог предположить, что на этом свете поговорю с тобой еще раз. Минуты молчания возле моего покойного друга — вот что мне хотелось. И все. Ну, мне пора. Вольфганг, жму твою руку в последний раз. Ты действительно умираешь?
Швиттер. Действительно.
Коппе. Ты уверен?
Швиттер. Абсолютно.
Коппе. А не то можно было бы твой случай перетолковать на Христов лад и мое издательство было бы спасено.
Швиттер. Не выйдет.
Коппе. Посмотрим. (Встает.) На твоем месте я бы подождал с поспешными выводами. Умирать стало для тебя духовной позицией, ты стремишься умереть с такой энергией, на которую никто больше не способен. Однако ты жив. Что-то в этом неладно, тебе не кажется? Тебе надо снова отведать жизни, хотя бы пока ты жив. Ну, я помчался! Профессор, вы меня пугаете. Вообще я преклоняюсь перед вашим искусством, но на этот раз мне кажется, вы совершили роковую ошибку. (Уходит.)
Швиттер поднимается и бросает сигару в левую печку.
Швиттер. Давайте кончать. (Засучивает левый рукав пижамы, идет к Шлаттеру.)
Шлаттер. Да, мой дорогой, с моральной и медицинской точки зрения вы это обязаны сделать. Ваши легкие — ветошь. (Он указывает на рентгеновские снимки.) Ваши почки — обломочный материал, ваше сердце — кладбище, перепаханное бесчисленными инфарктами. Ваш мозг — сплошная известка, а ваша простата…
Швиттер. Это ужасно. Сделайте мне укол.
Шлаттер заталкивает Швиттера в постель.
Шлаттер. Если бы я мог!.. Если бы я мог!.. Сколько раз я был готов исключительно из милосердия впрыснуть вам смертельную дозу. Ни один человек меня бы не упрекнул. Вы были самым роскошным безнадежным случаем в моей практике. Но вместо того, чтобы просто дать вам умереть, я боролся за вашу жизнь, черт бы меня побрал. Целыми днями я не вылезал из операционной. Подключил вам искусственную почку, вставил вам в брюшную полость кишки из синтетического материала. Накачивал ваши легкие ядовитым газом. Заражал вас радиоактивными элементами. При этом не верил в ваше исцеление, вот в чем трагедия. Я с диким упорством противился смертельному исходу, но любого ординатора, который заикнулся бы, что у вас есть хоть малейший шанс выжить, я выгнал бы из клиники!
Швиттер. Да сделайте же наконец укол!
Шлаттер. Вы с ума сошли?
Швиттер. Умоляю вас.
Шлаттер. Ни в коем случае.
Швиттер. Не понимаю ваших сомнений.
Шлаттер. Сомнений? Почтеннейший, с вашей стороны было весьма безалаберно не умереть, так будьте же по крайней мере любезны войти в мое положение! Сделай я вам укол в больнице, вас давно похоронили бы. Если я вас уколю сейчас, прокурор похоронит меня. Соображаете, в каких я тисках? (Горячится.) Ужас. Для разумных людей я стал посмешищем, а верующие убеждены, что вы воскресли. Да, это — катастрофа. Для одних я стал дураком, для других меня одурачил Бог, так или иначе я опозорен. (Садится к столу.) Надо же, чтобы у меня воскрес как нарочно лауреат Нобелевской премии! Министр здравоохранения наорал на меня по телефону, а министр культуры успокоился лишь после того, как я клятвенно заверил его, что вы умрете сегодня пополудни. И что прикажете ему теперь делать со своей надгробной речью и правительственными похоронами? Скандал невообразимый. Все падает на меня. А ведь Шлаттер подарил мировой хирургии зажимную цангу и усовершенствовал костную пилу! Надевайте шубу!
17
Келлер Готфрид (1819–1890) — немецкоязычный прозаик и поэт, классик швейцарской литературы.