– Юноша, когда вы ели в последний раз?
– Не помню, кажется, третьего дня…
– А пили? – Пару глотков сегодня. Больше не смог… У меня…
Но Липпо в моих объяснениях не нуждается. Он делает предостерегающий жест.
– Не оправдывайтесь, юноша. Если вы проглотите лишний кусок, у вас откроется рвота. Это ясно.
Он смешивает что-то из двух склянок и добавляет в раствор желтоватый порошок. Серебряной ложечкой доводит полученное лекарство до чуть пенистой единородной массы и дает мне выпить. Пахнет пряностями и на вкус остро-сладкое.
– Это настоянные в меду лимонные корки с имбирем, – объясняет он с улыбкой. – Противорвотное. А теперь подумаем, что делать с вашей головой.
– Отрубить, – тихо советую я.
– Это мы всегда успеем. Начнем с чего-нибудь попроще. Вот хотя бы с этого.
Из разложенных перед ним предметов Липпо извлекает плоский, продолговатый футляр. Я подозреваю в нем наличие ланцета или другого особой формы ножа, но там оказываются длинные золотые иглы. Они похожи на крошечные шпаги с двуручной гардой, но без эфеса.
– Полагаю, figlio mio50, вам еще не доводилось видеть подобных приспособлений, и вы уже задаетесь вопросом, не намерен ли я их как-нибудь применить. Так вот… Намерен!
– Будете загонять мне под ногти?
– Только если вы сами меня об этом попросите, – отвечает он. – Для обращения еретиков они пригодны точно так же, как пригоден для разбоя кухонный нож, но назначение у них другое.
Он опять берет меня за руки и разминает мои ладони, пока я не начинаю чувствовать тепло. Затем смачивает с тыльной стороны между большим и указательным пальцами прозрачной жидкостью из длинной бутыли темного стекла.
– А теперь не пугайтесь, – говорит он, берясь за одно из крошечных орудий. – Я все объясню позже.
Я не пугаюсь. Напротив, мне любопытно. К тому же я и мысли не допускаю, что этот нескладный, длиннорукий итальянец может причинить мне боль. Впрочем, какая боль может сравниться с той, какую я уже чувствую. Он щелчком вкручивает иглу в тыльную мякоть под указательным пальцем. А на другой руке – вторую. Выглядит устрашающе, но я чувствую только легкий укол.
– Не больно, – говорю я.
– Хм, смею предположить, что в заблуждениях вы не раскаетесь.
– Нет.
– Тогда придется проделать то же самое с вашими ногами.
Он откидывает одеяло в сторону и точно так же, как прежде разминал кисти моих рук, растирает мои застывшие ступни. Так энергично давит пальцами, что я вздрагиваю. Он перебирает мои сочленения так умело, будто следует атласу Галена или справочнику Везалия. Кожу он так же смачивает жидкостью из бутыли и повторяет манипуляцию с иглами.
– Более не буду пугать вас, юноша. Никаких других приспособлений из арсенала Сант’Анжело51. Всего лишь согревающий бальзам.
Он опять что-то достает, переливает, смешивает. На кончике золотого шпателя я вижу полупрозрачную мазь. Резко пахнет камфарой и гвоздикой. Примешиваются другие терпкие ароматы, но они мне незнакомы. Он поддевает немного пахучей мази длинным пальцем и коротко, энергично давит мне между бровей, где-то за ушами и над верхней губой. Я чувствую проникающее тепло, как будто на коже вспыхивают крошечные угольки. Тепло растекается, охватывает всю голову, опускается по телу вниз от затылка, вдоль позвоночника, распадаясь на узкие и широкие полосы. Это тепло баюкает и утешает. Веки у меня тяжелые. Но это не свинцовая тяжесть боли, а благодатная сонная муть. Даже зверь в моей голове укорачивает прыжок. Он движется все ленивей, все размеренней, круг, который он вычерчивает, постепенно уменьшается и обращается в точку. Зверь, свернувшись, засыпает.
– Ну вот и все, юноша, – говорит Липпо, избавляя меня от иголок. – Теперь можете поспать. Вы, по всей видимости, не только два дня не ели, но и не спали.
Он сбрасывает все разложенные на столике склянки и мешочки обратно в свою безразмерную холщовую сумку.
– По-хорошему нам бы следовало встретиться еще раз. Но тут уж не нам решать.
– Где вы этому научились?
Он оборачивается ко мне почти с изумлением.
51
Замок Святого Ангела (итал. Castel Sant'Angelo, лат. Castellum Sancti Angeli) – также известный как Мавзолей Адриана (лат. Mausoleum Hadriani), иногда называемый Печальный Замок, резиденция римских пап, а также тюрьма.