ЭЛЕГИЯ XXVII
О сердце, покорись всевластью измененья.
В движеньи вечном мир! О сердце, миг терпенья!
Не вечно человек влачит свою страду.
Зима не леденит всех месяцев в году.
Порывы буйные смиряет Эвр[325] порою.
Река-невольница, стесненная горою,
В бореньи долу мчась, спешит среди лугов
На травах простереть прозрачный свой покров.
Воистину и тот, чей век, смятений полный,
10 В стремнинах тягостных теснят скалы и волны,
Лишь бури испытав и долгий мрак скорбей,
Изведает вполне отраду лучших дней.
Фортуна, подойдя бесшумными шагами,
Его осыпет вмиг несметными дарами.
Так говорят. Увы! Не ведал мой порог
Ее стопы! Ну что ж! Пока мой сон глубок,
Быть может, пронеслась она незримой тенью,
И пышный дар ее мне скрасит пробужденье!
О ты, которой вслед свой быстрый бег стремит
20 Корабль, чей путь ведет отзывчивый магнит,
Ты, что, воздвигнув трон в сокровищами щедрых
Потосских рудниках, Голкондских древних недрах,[326]
Над сонмами рабов царишь как госпожа,
Златой уздой весь мир в покорности держа,
Богиня гордая! Любимцев дерзких стая
Твой слух теснит мольбой, все новых благ алкая.
Скромней сих баловней бедняк в своих мечтах.
Скромней!.. О дивная! Когда б на берегах,
Где, под морщинами блестя в красе нетленной,
30 Италия, как встарь, пленяет взор вселенной,
Я мог безбурно жить под мирной сенью муз;
Там есть прибежище свободному от уз;
Там свет иных небес утишит боль, быть может,
Что алчным пламенем страдальцу недра гложет.[327]
Там прихоти твои мне были б не страшны;
Там легче б я вздохнул, и в лоне тишины,
Не думая о дне, когда прощусь с землею,
Предался б я любви, искусствам и покою.
ЭЛЕГИЯ XXVIII
Нет! Чувства нет во мне! Другой ее ласкает.
Мучительный недуг привычка исцеляет.
Отныне к прихотям ее я буду глух.
Моих элегий плач ее не тронет дух.
Что в лаврах мне теперь? Бегите, скройтесь, музы.
Не властны вы связать любви минувшей узы.
Я у Камиллы мнил найти заступниц в вас.
О девы жалкие, бегите, скройтесь с глаз!
Так вот цена любви! Объятья и лобзанья,
10 На сладостных устах без счета обещанья,
А там... О, сгиньте прочь, враги души моей,
Надежды и мечты, взлелеянные ей.
Вдали от городов, в лачуге обитая,
Блаженство мы вкусим, и тишина святая
Лишь небесам явит укромный наш приют.
Тщеславной роскоши не зная властных пут,
Лишь там ее душа любви отдаться сможет.
Там око смертное вовек не потревожит
Ее заветных дум, чьи тайны в тишине,
20 Без соглядатаев, постигну я вполне.
Иным заботам чужд, мой дух нетерпеливый
В ней сможет разгадать все чувства, все порывы.
Я всех ей заменю; в часы вечерней мглы
Рука моя, развив волос ее узлы,
Незримые красы лишит одежд, доверив
Младую наготу ковру из легких перьев,
Что прежде я собью, и дерзкая любовь
Сие творенье дня разрушит ночью вновь.
Готовить скромный пир мне будет труд желанный,
30 Из рук моих плоды ей будут слаще манны.
Повсюду в каждый миг лишь я, лишь я один
Ей буду верный раб и нежный господин.
Но сны безумные, что я вотще лелеял,
Средь бледных облаков ненастный ветр развеял.
Кто долгою мечтой своим желаньям льстит,
Тот, с ними разлучась, и плачет и скорбит.
Как часто деве я твердил: “Страшись измены!
Всех более, поверь, изменницы презренны.
Скорей вонзи мне в грудь кровавые мечи
40 Иль недра пламенем мне в клочья размечи”.
О стыд, перед тобой я падал ниц в тревоге
И плакал горестно, твои лобзая ноги,
Меня молила ты унять потоки слез,
Твоих обетов рой душе отраду нес.
Клялась, твердила ты: “Мне чужд тот нрав лукавый,
Что вечно ищет жертв и мнит любовь забавой.
Будь сотни скипетров неверности ценой,
Я б отдала их блеск за счастье быть с тобой!”
При звуке слов таких, увы, и черной ночью
50 Поверить я бы мог, что солнце зрю воочью.
Ты даже плакала: и, в ревности не скор,
Спешил я осушать твой влажный, грустный взор,
Светлевший медленно и словно поневоле,
И целовал платок, вкусивший слез. Но боле
Того! Мне без стыда не вспомнить тех похвал,
Что, с лирою дружа, тебе я расточал.
О, да сожжет Вулкан, да смоет ток забвенья
Безумные стихи, безумий порожденья!
Знай, лирой тою же я мог бы отомстить
60 За все!.. Но полно! Нет! Клянусь ее забыть!
Зачем бесплодный вздох к ней вспять меня уносит!
Пусть ненависть пожнет, коль ненависти просит!
Клянусь... Пустой обет! О долго ль вновь и вновь
Мне суждено твердить, что минула любовь!
вернуться
326