Чего в грядущем ждать? Где мужества и чести
Один хотя бы образец,
Величье стойкости и прямота без лести, —
Отрада праведных сердец, —
Где над преступными недолгий суд Фемиды,[500]
Где состраданья взятый груз,
Где память о добре, забвение обиды,
Где сладость дружественных уз
В юдоли сей земной? О ней грустим напрасно.
10 Ведь подлый страх — вот бог людей.
Бессилье — их удел. О, как мы все безгласны!
Все до единого... Скорей
Пусть смерть придет и даст от всех скорбей укрытье!
Что ж, значит, сломлен, я умру,
Мучений не снеся? О, нет, обязан жить я!
И жизнь моя нужна добру.
Безвинно ввергнутый в кромешный мрак темницы,
В оковах, смерти обречен,
Достоинство храня, с молчаньем не смирится
20 И головы не склонит он.
Коль решено судьбой, что сталь не заблистает
В моей руке, врагов разя,
В душе разлитый яд мое перо впитает.
Мне безоружным быть нельзя.
Закон и правда, к вам взываю, коль ни словом,
Ни мыслию вовек у вас
Не пробуждал грозы я на челе суровом
И коль теперь победный глас,
Коль смех бессовестный злодеев гнусных или
30 Чудовищный их фимиам
Вам сердце раною глубокой уязвили,
Меня спасите, и воздам
За все как мститель ваш, вершитель казней правых!
Еще не пуст колчан, чтоб пасть,
Не растоптав в грязи мучителей кровавых,
Марающих законы всласть,
Тиранов бешеных истерзанной отчизны,
Поруганной! О, вы одни,
Перо и ненависть в моей остались жизни!
40 Вы продлеваете мне дни.
И кто поведает векам об истребленье
Такого множества людей?
Кто утешенье даст сиротам их и вдовам,
Кто эту свору палачей
Заставит трепетать, явив ее деянья?
Кто в пропасть мрачную сойдет
И фурий бич тройной возьмет, да воздаянье
Злодеев наконец найдет?
Их память проклянет, воспев их казнь, ликуя?
50 Довольно полыхать костру.
О, сердце, как болишь, возмездия взыскуя!
Плачь, Доблесть, если я умру.
(Последние стихи автора)
Последний блеск луча,[501] последний вздох зефира
Так оживляют дня уход,
Как мне еще звучит близ эшафота лира.
Быть может, скоро мой черед.
Быть может, не пройдет, не знающая лени,
Привычный стрелка часовой
По циферблату путь, последнего деленья
Коснувшись звонкою стопой,
Как тяжкий, смертный сон мне плотно веки склеит.
10 И прозвучать в моих стихах
Строка, что начал я, быть может, не успеет,
Как здесь, где в камни въелся страх,
Вербовщик призраков, посланник черный ада,
Безликой стражей окружен,
Мне бросит гулкий зов, и дрогнет стен громада.
.....................................................
В то время, когда печаталась эта книга, два предлагаемых ниже сочинения, озаглавленные “Уведомление французам об их истинных врагах” и “Размышления о духе партий”, были переданы издателю давним другом Андре Шенье, г. маркизом де Бартелеми[502], ныне пэром Франции и автором знаменитого предложения, внесенного в 1819 г. против нашего закона о выборах[503]. Эти два произведения свидетельствуют о столь замечательном образе мыслей и столь живой любви к свободе, что, мы надеемся, наши читатели разделят с нами признательность по отношению к благородному пэру, которую мы почитаем своим долгом выразить ему здесь[504].
УВЕДОМЛЕНИЕ ФРАНЦУЗАМ ОБ ИХ ИСТИННЫХ ВРАГАХ
Когда великая нация, состарившись в заблуждениях и беспечности, устав наконец от бед и угнетения, пробуждается от долгой летаргии и через справедливое и законное восстание возвращает все свои права и опрокидывает тот строй, что все их попирал, она не может в одно мгновение успокоиться и перейти в новое состояние, которое должно сменить прежнее. Могучий толчок, данный столь тяжеловесной массе, заставляет ее некоторое время колебаться, прежде чем она вернется в нормальное положение. Вот почему не следует, когда разрушено все, что было плохо и когда надо, чтобы те, на кого возложено проведение реформ, скорее делали свое дело, не следует надеяться, что еще разгоряченный пережитым и возбужденный успехом народ будет пребывать в покое и мирно дожидаться того нового строя, который ему готовят. Все думают, что таково их право, и неосторожно стремятся внести вклад иной, нежели благоразумное терпение. Все хотят не только при всем присутствовать и за всем наблюдать, но еще и руководить строительством хотя бы части здания; и поскольку все эти частичные реформы не представляют столь явно и разительно общего интереса, постольку единодушие народа не так велико и не так деятельно; усилия перекрещиваются: столь большое количество ног задерживает движение, столь большое количество рук замедляет дело.
вернуться
Фемида (греч. миф.) — богиня правосудия.
вернуться
Последний блеск луча... — В подлиннике: “Comme un dernier rayon...”. Возможно, этот зачин отозвался в первой строке элегии П.А. Габбе “Бейрон в темнице” (не позднее 1822), представляющей собой монолог Байрона: “Последний солнца луч погас за Апеннином...” (Поэты 1790—1810 годов. Л., 1971. С. 737).
вернуться
Бартелеми Франсуа де (1750—1830) — французский дипломат, политический деятель. Находился в Англии в одно время с Шенье в качестве поверенного в делах Франции и был с ним, по собственному свидетельству, “очень дружен” (“Mémoires de Barthélemy. P., 1914. P. 64). Поэт переписывался с ним после своего отъезда из Лондона и в сентябре 1790 г. послал ему вышедшую брошюрой статью “Уведомление французам об их истинных врагах”, а позднее, очевидно, и брошюру “Размышления о духе партий”.
вернуться
...автором знаменитого предложения... против... закона о выборах. — В феврале 1819 г. Бартелеми внес в палате пэров предложение, направленное против слишком демократического, на его взгляд, характера намечавшегося закона о выборах.