1
«...Земля приемлет образ гроба,
Сокрылась жизнь сердец — любовь:
Везде кипит, бунтует злоба,
И вырос грех до облаков...
Но ты, властитель тьмы и света!
Не прогневись на сих детей!
Они запутались в тенета!
Приди и вынь их из сетей!
Ты можешь спорные их рати
Одним ударом раздробить:
Одною каплей благодати
Всю горечь моря усладить...
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
2
Гремит на ясном небе гром,
И хлынул в мир разврат, как воды,
И, мнится, воздух стал грехом!..
Почто смущаются народы?
Искать блаженства где? и в чем?
Повсюду пламенным мечом
Сечет обиженная совесть
И тлеют заживо сердца;
Ни в чем желанного конца!
Все — недосказанная повесть...
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
3
В пустыне в полночь я вставал[56]
И пред Тобой, мой Бог, молился;
Свои грехи воспоминал
И мудрости Твоей дивился...
Как правы все Твои судьбы!
Они вращаются незримо,
А мы, страстей своих рабы,
Мы в вихрь сует неудержимо
И рвемся на свою беду!
Повсюду ум наш, сея хитрость,
Забыл, несчастный сей слепец,
Что сквозь его сквозную скрытность
Все зрит, все ведает Отец!..
В своих лукавых изворотах
Он хочет совесть заглушить
И им в размноженных заботах
Дни нашей жизни потопить.
Слышна, видна в час ночи совесть,
И в темноте ясней грехи:
И кто-то нам, душой глухим,
О прежних днях заводит повесть:
О том, как люди, в простоте,
Без мудрований, без изгиба,
Не бились грустно в суете,
Как в сеть уловленная рыба.
И говорит нам тайный глас:
«Пора вам Богу покориться,
И хоть немного, хоть на час
Покинуть ложь, престать гордиться,
Не изрывать друг другу ям...
Ужо идет и близко к вам
Суда таинственное мреже!»
Но вы сказали: «Это ложь!
Все времена одни и те же,
Что предки делали, мы то ж!»
Но времена совокупляет
Судьи невидимая длань:
Уж на душах тоска, как дань
Лежит и втайне их сгрызает!
Я вижу дни. . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
4
Что вдруг душа моя грустит
И пала в думе боязливой,
Как птица робкая над нивой,
Когда орел над ней шумит?..
Смутился ум, прильнул язык,
Невольно движутся колени...
Но Ты послышал сердца крик —
И свет Твой вспыхнул в смертной сени.
Ты озарил меня лучом —
И я во тьме увидел ясно:
С Тобой нет бед нигде, ни в чем,
А без Тебя везде опасно...
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
5
Небес в лазоревом стекле
Вдруг ангелов я слышу голос,
И мне казалось, на земле
Меня держал лишь тонкий волос.
Земное стало все мечта,
Ничтожество и суета!..
Как высь от ангелов светлела!
Как их дружина сладко пела!
Я на себе не слышал тела!
Я стал легок, эфирен сам
И полный дивного покою:
Сдавалось мне, тогда рукою
Я мог коснуться небесам!..
Увы! От жизненной работы
Мне труден стал наземный путь,
И, от докучливой заботы
Болея, наболела грудь.
Напойте ж песен мне святыни,
Жильцу безгорестной тиши!
Я буду их в земной пустыни
Беречь, как счастие души!..
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
6
Поверьте мне, я вижу их! —
Не сомневайтесь больше, други! —
Я вижу вечно молодых
И их лазуревые круги.
Поверьте: это не мечты!..
Я вижу райские цветы!
И как они играют ими,
И сами свежие, как цвет!
Какой невыразимый свет
Там, над долинами святыми?..
Они легки, они в венках:
Я вижу лиры в их руках...
Там смешано повсюду злато
С неизъяснимой белизной!
И все кругом так чисто, свято,
И сам я становлюсь иной:
Парю пареньем бестелесных,
Тону в их радостной тиши...
Но уж бежит покой души,
Исчез видений ряд чудесных,
Я на земле, на ниве слез,
Закрылся верх — я житель низа.
По ароматами небес
Моя благоухает риза...
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .