Обычное объяснение правительственной власти. Своеобразное у Гегеля можно видеть только в том, что он координирует правительственную, полицейскую и судебную власти, тогда как обыкновенно административная и судебная власти рассматриваются как противоположности.
§ 288. «Особые общественные интересы, которые входят в круг гражданского общества и лежат вне сущего в себе и для себя всеобщего, составляющего сферу самого государства (§ 256), ведаются корпорациями (§ 251) общин, прочих промыслов и сословий, их начальством, представителями, управляющими и т.п. Поскольку дела, которыми они ведают, с одной стороны, касаются частной собственности и интересов этих особых сфер и в этом отношении их авторитет отчасти основан на доверии членов их сословий и всей массы сограждан; поскольку, с другой стороны, эти круги должны быть подчинены высшим интересам государства, – постольку в деле замещения этих должностей будет получаться в общем смешение обычных выборов, в которых участвуют заинтересованные лица, с высшим утверждением и назначением».
Простое описание эмпирического положения дела в некоторых странах.
§ 289. «Поддержание всеобщего государственного интереса и законности в этих особых правах и сведение последних к первым требуют попечения со стороны уполномоченных правительственной власти, государственных чиновников исполнительной власти и высших совещательных, – и постольку организованных в форме коллегий, – органов, которые сходятся в соприкасающихся с монархом верхушках».
Гегель не раскрыл природы правительственной власти. Но если мы даже допустим, что он это сделал, то этим он не доказал, что данная власть есть нечто большее, чем функция, определение гражданина государства вообще. Гегель её дедуцировал как особую, отдельную власть только благодаря тому, что рассматривает «особые интересы гражданского общества» как интересы, «которые лежат вне сущего в себе и для себя всеобщего, составляющего сферу государства».
«Подобно тому как гражданское общество является полем битвы индивидуального частного интереса, борьбы всех против всех, – подобно этому оно является той ареной, где происходит столкновение частного интереса с особыми общественными делами, а также столкновение обоих последних, вместе взятых, с высшими точками зрения и установлениями государства. Корпоративный дух, рождающийся в правомерности особых сфер, превращается в себе самом в государственный дух, так как государство является для него средством для поддержания особых целей. В этом – тайна патриотизма граждан с этой стороны: они знают государство как свою субстанцию, потому что оно поддерживает их особые сферы – их правомерность и авторитет, равно как и их благосостояние. В корпоративном духе, – так как особое коренится здесь непосредственно во всеобщем, – заключается источник той глубины и силы, которыми государство обладает в умонастроении».
Здесь замечательно: 1) определение гражданского общества как bellum omnium contra omnes[84];
2) то, что в частном эгоизме подмечается и «тайна патриотизма граждан» и «источник той глубины и силы, которыми государство обладает в умонастроении»;
3) то, что «гражданин», человек частного интереса, рассматривается в противоположность всеобщему, что член гражданского общества рассматривается как «законченный индивид»; с другой же стороны, и государство противостоит «гражданам» как «законченным индивидам».
Гегель, казалось бы, должен был объявить «гражданское общество», как и «семью», определением каждого индивида как элемента государства, а следовательно и более поздние «государственные качества» – определениями индивида как элемента государства вообще. Но у Гегеля это не один и тот же индивид, развивающий новое определение своей социальной сущности. У Гегеля это – сущность воли, развивающая якобы из себя самой свои определения. Имеющиеся в государстве различные и раздельные, эмпирически существующие образования рассматриваются как непосредственные воплощения какого-либо одного из этих определений.