В этих немногих словах вы имеете апологию всей книги Фейербаха{10}, – апологию тех определений провидения, всемогущества, творения, чуда, веры, которые в этой книге даны. Стыдитесь, христиане, – благородные и простые, учёные и неучёные, – стыдитесь, что антихристианину пришлось показать вам сущность христианства в её подлинном, неприкрытом виде. А вам, спекулятивные теологи и философы, я советую: освободитесь от понятий и предрассудков прежней спекулятивной философии, если желаете дойти до вещей, какими они существуют в действительности, т.е. до истины. И нет для вас иного пути к истине и свободе, как только через огненный поток[8]. Фейербах – это чистилище нашего времени.
Написано К. Марксом в конце января 1842 г.
Напечатано в сборнике «Anekdota zur neuesten deutschen Philosophie und Publicistik», Bd. II, 1843 г.
Подпись: Не-берлинец
Печатается по тексту сборника
Перевод с немецкого
Дебаты шестого рейнского ландтага
(статья первая).
Дебаты о свободе печати
и об опубликовании протоколов
сословного собрания
К изумлению всей пишущей и читающей Германии прусская «Staats-Zeitung»{13} в одно прекрасное берлинское весеннее утро опубликовала свои признания. Она, конечно, избрала для этого великосветскую, дипломатическую форму, а не занимательную форму исповеди. Она сделала вид, что хочет показать своим сёстрам зерцало познания, она мистически-загадочно говорила только о других прусских газетах, между тем как на самом деле она говорила о той газете, которая является прусской par excellence[9] – о себе самой.
Это обстоятельство допускает различные объяснения. Цезарь говорил о себе в третьем лице. Почему же в таком случае прусской «Staats-Zeitung», когда она говорит о третьих лицах, не иметь в виду самоё себя? Дети, говоря о себе, обыкновенно вместо слова «я» называют себя по имени: «Георг» и т.п. Почему же прусской «Staats-Zeitung» не замещать местоимение «я» именами: «Vossische»{14}, «Spenersche»{15} или именем какого-нибудь другого святого?
Появилась новая цензурная инструкция. Наши газеты сочли необходимым усвоить манеры и внешние формы, подобающие свободе. И прусская «Staats-Zeitung» тоже была вынуждена встряхнуться и обзавестись какой-нибудь либеральной – по меньшей мере, самостоятельной – идеей.