Фактически главный директор таможен, имевший особый доклад у императора, был на положении самостоятельного министра, и все другие министерства (прежде всего внутренних дел и военное) обязаны были деятельно ему помогать.
Во главе таможенного ведомства стоял главный директор таможен; органами его власти являлись окружные управления, дирекции таможен.
В Империи в 1809 г. было 32 таких таможни: в Антверпене, Клеве, Кельне, Майнце, Страсбурге, Безансоне, Верчелли, Вогере, Парме, Ливорно, Генуе, Ницце, Тулоне, Марселе, Сетте, Перпиньяне, Сен-Годансе, Байонне, Бордо, Ла-Рошели, Нанте, Лориане, Бресте, Сен-Мало, Шербурге, Руане, Амьене, Аббевиле, Булони, Дюнкирхене, Лионе и Париже.
Кроме жалованья, таможенным чинам выдавались награды. В 1811 г., например, на награды им было отпущено 196 963 франка[88]. Помимо этих наград, таможенные получали известный процент стоимости обнаруженного ими контрабандного товара. С другой стороны, за взяточничество им грозили суровые наказания. С 18 октября 1810 г. таможенные чиновники за преступления по службе должны были судиться особыми превотальными судами, постановлявшими приговоры без права апелляции. Несмотря на это, в документах постоянно встречаются жалобы на взяточничество таможенных чинов, соблазняемых неслыханными суммами, которые им предлагают контрабандисты. Правительство для борьбы с этим злом усиленно поощряло доносы одних служащих на других, а в особенности одних властей на других, например, префектов на начальников таможен и обратно. Чиновники таможен обязывались (циркулярными распоряжениями) следить за подчиненными и товарищами и доносить, не живут ли те выше средств, и высшие власти в Империи не переставали поощрять друг друга к усилению этих мер тайного и явного, всеобщего и обоюдного надзора[89].
Система взаимного и непрестанного подкарауливания, вечных уличений друг друга в слабости, мягкости, потворстве контрабандистам развилась на почве междуведомственного соревнования до самых огромных размеров. Дело дошло до того, что сын главного директора таможен (Коллена де Сюсси), начальствовавший над таможнями в Антверпене, подвергся со стороны местного главного комиссара полиции обвинению в недостаточно поспешном заарестовании одного контрабандиста, и Наполеон выразил ему свое неудовольствие. Сам главный директор таможен, отец обвиненного, должен был писать императору по этому поводу и доказывать совершенную неосновательность обвинения[90].
Жестокие придирки таможен при вывозе товаров, обыски на мануфактурах (в поисках контрабандного сырья), препятствия и задержки, чинимые на каждом шагу во имя исполнения декретов континентальной блокады, очень сильно мешали развитию французского экспорта и тоже уменьшали шансы французской промышленности в борьбе за европейский рынок[91].
Мешали таможни и развитию промышленности по всему протяжению колоссальных границ Империи: правительство не разрешало в пограничных местностях устройства мануфактур и заводов. Крефельдские негоцианты ван дер Герберг и фон дер Вестей задумали в конце 1805 г. открыть сахарный завод и встретили решительное препятствие со стороны директора кельнской таможни: Крефельд лежит близко к границе, и существование рафинадного завода будет благоприятствовать провозу контрабандного сахара через границу (так как трудно будет уследить, какой именно сахар поступил на рынок). По этому поводу возникла длиннейшая переписка между ведомствами, и был высказан даже общий взгляд, что не приличествует разрешать в «районе таможен» образования фабрик и мануфактур[92].
С конца 1812 г. французские таможенные чиновники были уполномочены производить обыски и другие операции в Швейцарии и Берге в тех частях, которые граничат с Францией, чтобы предупредить контрабанду. Совет мануфактур выразил признательность министру торговли за эту меру[93]. Как может товар, еще не перевезенный через границу, быть контрабандой, осталось невыясненным.
Фактически произволу таможенных не было предела. Таможенный чиновник знал, что он может за послабление очутиться на каторге, а за превышение власти, за неосновательное задержание товара или арест сопровождающего товар лица не подвергнется даже и выговору по службе.
Кроме этих постоянных чинов, время от времени посылались из министерства внутренних дел специальные тайные агенты, чтобы проверить на местах бдительность таможен. Агенты, посылаемые министерством с целью разузнать о контрабанде, не прочь были прибегнуть и к провоцированию контрабанды, прикидывались купцами и т. д. Это поощрялось, и они открыто доносили о своих ухищрениях в Париж[94].
88
Нац. арх. AF. IV — 1293. Декрет от 25 января 1811 г. Собственно, эта сумма была отпущена с запозданием, за 1809 г.
89
Голландский Гос. архив. Папка Directeurs des douanes 1810–1812. 20 septembre 1810.
90
Ср. документы и переписку по этому делу в картоне AF. IV — 1293, № 63. 9 avril 1808.
91
Нац. арх. F12 534. Rouen, le 1 juillet 1807.
92
Нац. арх. F12 1565. Ministère de l’Intérieur. Conseil général de commerce. Paris, le 23 frimaire, an XIII (мнение директора таможен):…il ne paraît pas convenable en général de laisser former de grandes fabriques ou manufactures dans le rayon des douanes, parce qu’elles peuvent devenir des entrepôts de mérchandises importées en fraude.
94
Нац. арх. F12 535. Berne, le 2 juin 1811. Доклад Catineau Laroche’a министру внутренних дел: «…lorsque le 15 avril il fut question entre J. de Camozzi et moi de faire entrer à Zutra sur le lac Majeur, il ne voulut d’abord s’en charger que jusqu’à Bellinzona… J’insistai… etc. J’avais appris tout ce que je croyais utile de savoir et il me parut inutile de prolonger mon séjour…» Как бы в объяснение этого образа действий он жалуется министру: «…les Suisses en général sont méfiants et en France la sévérité de la législation a rendu très circonspect: une conversation sur la contrebande y est presque toujours brusquement rempue…»