Промышленники (не только лионские) и все купечество очень хотели, чтобы за Тильзитским миром последовало заключение торгового договора с Россией. Но Наполеон, вообще не любивший торговых договоров[26], как и всего, что сколько-нибудь и в каком бы то ни было отношении его связывало, и на этот раз отнесся холодно к этому общему желанию. И он приказывал Шампаньи ответить министру внутренних дел Крете (который довел до сведения Наполеона о просьбах, касающихся договора), что русско-французский торговый договор 31 декабря 1786 г., уничтоженный указом Екатерины в 1793 г., был восстановлен в 1801 г., но оба правительства оставили за собой право изменять его, смотря по обстоятельствам. И его величество считает очень важным сохранить за собой право воспрещать к ввозу те товары, которые найдет нужным воспретить, а потому и к России нельзя предъявлять никаких в этом смысле претензий[27]. Но возможно обращаться к русскому двору с отдельными просьбами и т. д.
В самом начале 1808 г. Наполеон приказал петербургскому послу Коленкуру созвать совещание французских негоциантов, торгующих с Россией, чтобы узнать их нужды и пожелания. Совещание было собрано, и к 20 февраля старого стиля (3 марта нового стиля) 1808 г. изготовило докладную записку Коленкуру.
Французские купцы жаловались, что иностранные негоцианты в России — только временные гости (они даже поясняют слово «hôtes» русским словом «gasts»); они жаловались на стеснения всякого рода, которым подвергается иностранная торговля, на исключение иностранцев из внутренней торговли Империи и приурочение их лишь к пограничным и портовым городам. Все эти стеснения столь велики, что члены совещания задают риторический вопрос: «При подобных препятствиях какой благоразумный человек перенесет в эту страну с берегов Сены или Роны капиталы и промышленность?»[28] Но, по-видимому, они согласны великодушно пренебречь советами «благоразумия», ибо не только не изъявляют намерения прекратить торговлю в России, но просят у своего правительства субсидий, а также устройства в Петербурге единой французской фактории, которая имела бы верховный надзор за французскими купцами, торгующими в России, брала бы на себя защиту их прав и интересов[29].
Французские купцы с самого заключения Тильзитского договора не перестают жаловаться, что к ним по-прежнему применяются суровые правила указа от 3 января 1807 г., изданного в разгаре военных действий[30], но сообразно со своим взглядом на торговые договоры вообще Наполеон полагал, что и без заключения общих формальных актов возможно будет избавиться от подобных частных неудобств и затруднений. И действительно, жалобы на этот дотильзитский указ более не слышны.
Французские купцы домогались еще учреждения коммерческого суда в Петербурге (и указывали при этом, что в Одессе уже существует подобный суд); права продавать ввозимые товары русским купцам всех гильдий, а не только одной первой гильдии[31]; указаний топографического характера о сухопутных дорогах от Вислы к важнейшим русским городам, «так как море закрыто», и еще некоторых льгот и любезностей[32]. Конечно, прежде всего они просили о пересмотре тарифа, но сами сомневались в успехе вследствие сопротивления со стороны русского правительства[33] и вследствие холодного отношения Наполеона к этому вопросу.
Не торопясь заключать торговый договор с Россией, Наполеон думал о других средствах, которые могли бы помочь французам овладеть русским рынком.
Наполеон приказал (13 января 1808 г.) министрам финансов и внутренних дел озаботиться, чтобы в Петербурге завелись французские солидные торговые дома вместо «аваптюристов», которые там пока действуют. Он утверждает при этом, что Россия желает оживления сношений с Францией и желает, чтобы «французская» колония начала конкурировать с английской[34].
Хотя на все вышеприведенные жалобы Наполеон не ответил заключением нового торгового договора с Россией, но на практике, по-видимому, были предприняты шаги, облегчившие для французских подданных торговую деятельность в России. Эта сторона дела исчезает из вида, никаких жалоб на стеснения от русских законов и их исполнителей больше не слышно.
3. Зато выступает на первый план третье и самое непреодолимое препятствие: страшное падение русского курса, падение, тесно связанное и с войнами 1805–1807 гг., и с присоединением России при заключении Тильзитского мира к континентальной блокаде.
27
Нац. арх. F12 534. Fontainebleau, le 3 octobre 1807. Шампаньи — Крете: C’est a ailleurs une faculté que Sa Majesté l’Empereur et Roi tient pour très précieuse à laquelle il ne voudrait pas renoncer.
28
Нац. арх. F12 534.
30
Нац. арх. F12 534.
31
Это было им нужно потому, что первогильдейским купцам легко было вступить между собой в соглашение насчет цены, которую они предложат французам. Нац. арх. F12 534.
32
Там же.
34
Нац. арх. AF. IV — 909.