Если Сисмонди не видел багряных красок неба, которые в глазах г-на Листа магически освещают всю (фабричную) промышленность, то он видел красного петуха на крышах (фронтонах) этих фабрик. Позднее нам представится случай [рассмотреть] суждение Листа о том, что
«сочинения г-на Сисмонди в том, что касается международной торговли и торговой политики, не имеют никакой ценности» [стр. XXIX].
Если г-н Лист объясняет систему Смита, исходя из его личного честолюбия (стр. 476) и скрытого духа английского лавочника, систему Сэя – из его мстительности и как некое коммерческое предприятие, то в своем суждении о Сисмонди он опускается так низко, что объясняет его систему недостатками его телесной конституции.
Для г-на Листа в высшей степени характерно, что несмотря на все свое хвастовство он не представил ни одного положения, которое не было бы выдвинуто задолго до него не только защитниками запретительной системы, но даже представителями «школы», изобретенной г-ном Листом, – если Адам Смит является теоретическим исходным пунктом политической экономии, то ее действительным исходным пунктом, ее действительной школой является «гражданское общество», различные фазы развития которого в точности можно проследить в политической экономии. Г-ну Листу принадлежат только иллюзии и идеализирующие фразы (язык). Мы считаем важным детально продемонстрировать это читателю и вынуждены занимать его внимание этой скучной работой. Он почерпнет отсюда убеждение в том, что немецкий буржуа выходит на сцену post festum[53], что для него так же невозможно двинуть дальше политическую экономию, исчерпывающе развитую англичанами и французами, как для них было бы, скажем, невозможно прибавить еще что-либо новое к развитию философии в Германии. Немецкий буржуа может прибавить к французской и английской действительности всего лишь свои иллюзии и фразы. Но если он лишен возможности дать новое развитие политической экономии, то еще более невозможным является для него на практике двинуть дальше промышленность, которая уже почти исчерпала свое развитие на прежних основах общества.
5. Итак, мы ограничим нашу критику теоретической частью книги Листа, да и в этой части только его главными «открытиями».
Каковы те главные положения, которые хочет доказать г-н Лист? Зададимся вопросом о той цели, которую он хочет достигнуть.
1) Буржуа хочет от государства покровительственных пошлин, чтобы захватить в свои руки государственную власть и богатство. Но так как [в Германии] он не располагает, в отличие от Англии и Франции, государственной властью и поэтому не может повелевать ею, а вынужден обращаться к ней с просьбами, то ему приходится изображать свои требования по отношению к государству, образ действий (деятельность) которого он хочет регулировать сообразно своим интересам, в виде некоей уступки, которую он якобы делает государству в то время, как на самом деле уступок от государства требует он. Таким образом, он через посредство г-на Листа доказывает государству, что его теория отличается от всех других теорий тем, что он позволяет государству вмешиваться в дела промышленности и регулировать ее, что он имеет самое высокое мнение об экономическом благоразумии государства и просит его лишь о том, чтобы оно предоставило полный простор проявлению своей мудрости, конечно, с тем условием, чтобы проявление этой мудрости ограничилось установлением «мощных» покровительственных пошлин. Свое требование, чтобы государство действовало сообразно его интересам, он изображает как признание государства, признание того, что государство имеет право вмешиваться в мир гражданского общества.
2) Буржуа хочет стать богатым, хочет делать деньги; но в то же время ему нужно достигнуть соглашения с прежним идеализмом немецкой публики и с собственной совестью. Поэтому он силится доказать, что не гонится за земными, материальными благами, а вместо скверных, конечных меновых стоимостей стремится к некоей духовной сущности, к бесконечной производительной силе. В действительности же эта духовная сущность такова, что этот «бюргер» по сему случаю наполняет собственные карманы мирскими меновыми стоимостями.
[6] 2. Так как буржуа помышляет ныне стать богатым главным образом с помощью «покровительственных пошлин» и так как покровительственные пошлины смогут обогатить его лишь постольку, поскольку уже не англичане, а сам немецкий буржуа будет эксплуатировать своих соотечественников, эксплуатировать даже больше, чем их до того эксплуатировали внешние силы; так как покровительственные пошлины требуют жертв в виде меновых стоимостей со стороны потребителей (главным образом рабочих, которые будут вытеснены машинами, и всех тех, кто получает фиксированный доход, каковы чиновники, получатели земельной ренты и т.д.), то промышленный буржуа должен доказать, что он, весьма далекий от погони за материальными благами, не хочет ничего иного, кроме принесения в жертву меновых стоимостей, материальных благ ради духовной сущности. Стало быть, по существу речь здесь идет только о самопожертвовании, об аскетизме, о христианском величии души. Ведь это же чистая случайность, что А приносит жертву, а Б кладет эту жертву себе в карман. Немецкий буржуа слишком бескорыстен, чтобы помышлять при этом о своей частной выгоде, которая случайно оказывается связанной с этой жертвой. Но если бы оказалось, что тот класс, в дозволении которого немецкий буржуа нуждается для своей эмансипации, не сможет ужиться с такой духовной теорией, то в этом случае придется здесь отказаться от нее и в противовес школе{134} пустить в ход именно теорию меновых стоимостей.