«Нам нужно единение в рамках демократии. И пусть никто не заблуждается – мы мыслим и трудимся не только для Франции, но и для всего мира, ибо будущность Франции заключает в себе и будущность человечества. В самом деле, мы занимаем такое превосходное положение, что никогда не переставая быть национальными, мы неизбежно являемся космополитами, и даже более космополитами, чем национальными. Всякий, кто назвал бы себя демократом и пожелал бы быть в то же время англичанином, опроверг бы историю своей собственной страны, ибо роль, которую играла Англия, всегда сводилась к борьбе эгоизма против братства. Подобным же образом француз, не пожелавший быть космополитом, опроверг бы роль[177] своей страны, ибо во Франции никогда не могла бы получить преобладания такая идея, которая не шла бы на благо всему миру. Господа, во времена крестовых походов, когда Европа двинулась на завоевание гроба господня, именно Франция взяла это движение под свое покровительство. Позже, когда католические священники вознамерились навязать нам иго папского верховенства, галликанские епископы отстояли свободу совести. А кто в последние дни старой монархии поддержал молодую республиканскую Америку?{214} Франция, все та же Франция! И если это верно в отношении монархической Франции, то может ли оно быть не верным в отношении республиканской Франции? Где еще в летописях истории найдем мы что-либо похожее на удивительное, полное самопожертвования, бескорыстие Республики, когда, истекая кровью на наших границах и на эшафоте, она нашла еще возможным проливать кровь за своих батавских братьев!{215} Когда она, побежденная или победительница, озаряет даже своих врагов сиянием своего гения! Пусть Европа высылает против нас шестнадцать армий, мы в ответ пошлем ей свободу».
Без всякого намерения умалить значение героических усилий французской революции или огромной признательности, которую мир по праву выражает великим деятелям Республики, мы полагаем, что сравнительная позиция Франции и Англии в отношении космополитизма{216} обрисована в вышеприведенном отрывке вовсе не правильно. Мы полностью отрицаем космополитический характер, приписываемый дореволюционной Франции; доказательством тому могут послужить времена Людовика XI и Ришелье. Что же, собственно, приписывает г-н Блан Франции? Что во Франции никогда не могла бы получить преобладания такая идея, которая не шла бы на благо всему миру. А мы полагаем, что г-н Луи Блан не сможет назвать нам ни одной страны в мире, которая могла бы поступить иначе, чем якобы поступала Франция. Возьмите для примера Англию, которую г-н Блан прямо противопоставляет Франции. Англия изобрела паровую машину; Англия построила железную дорогу; а эти вещи, полагаем мы, стóят не мало идей. Но изобрела ли их Англия для себя или для всего мира? Французы похваляются тем, что они повсюду распространяют цивилизацию, особенно в Алжире. А кто же распространил цивилизацию в Америке, Азии, Африке и Австралии{217}, если не Англия? Кто основал ту самую республику, в освобождении которой некоторое участие принимала Франция? Англия, все та же Англия! Если Франция содействовала освобождению американской Республики от английской тирании, то Англия ровно двумя столетиями раньше освободила голландскую республику от испанского гнета{218}. Если Франция подала в конце прошлого столетия славный пример всему миру, то мы не можем обойти молчанием тот факт, что Англия подала такой же пример на полтораста лет раньше{219}, и что в то время даже Франция не была еще готова последовать ему. Что касается идей, то те самые идеи, которые французские философы XVIII века – Вольтер, Руссо, Дидро, Д’Аламбер и другие – так успешно популяризировали, то где первоначально зародились эти идеи, как не в Англии? Не будем забывать Мильтона, первого защитника цареубийства, Алджернона Сидни, Болингброка и Шефтсбери из-за их более блестящих французских последователей.
Если бы англичанин «назвал себя демократом.., он опроверг бы историю своей собственной страны», говорит г-н Блан.
А мы считаем самым главным свидетельством подлинной демократии именно то, что она должна опровергнуть историю своей страны, что она должна отказаться от всякой ответственности за прошлое, полное нищеты, тирании, классового угнетения и суеверия. Пусть французы не составляют исключения среди других демократов; пусть они не принимают на себя ответственности за действия своих королей и аристократов прежних времен. Поэтому то, в чем г-н Блан усматривает недостаток английских демократов, мы считаем их большим преимуществом, а именно, что они должны отказаться от прошлого и смотреть только в будущее.