Конрад. Не понимаю, разве что объяснишь полнее.
Николай. Ты раньше говорил, Конрад, что знающим делает вдумчивое внимание.
Конрад. Да, признаться, я всегда считал, что разницу между невеждой и знающим создает только вдумчивость и внимание.
Николай. Так вдумайся в абсолютное то же, и сразу увидишь, что это абсолютное то же, поскольку оно то же, постольку вечно. Абсолютное то же не может быть от другого; ведь если, как говоришь, тому же естественно производить при становлении то же, другому [естественно производить] другое, так что из другого никак не может получиться абсолютное то же.
Конрад. Понимаю.
Николай. Поэтому оно вечно, просто, беспредельно, бесконечно, неизменно, неразмножимо и так далее.
Конрад. Если внимательно подумать, то действительно, невозможно этого отрицать. То же обязательно вечно, раз то же не может происходить ни от чего другого. А беспредельно оно потому, что вечно. Так и с бесконечностью и неизменностью: изменение — от другого, а то же само по себе означает невозможность изменения. Так и с неразмножимостыо, раз множество без появления других невозможно. Я, конечно, это утверждение принимаю; оно самоочевидно.
Николай. Обрати еще, пожалуйста, внимание, что в другом месте Бог называется «один и тот же»[414]. Глубоко вникли в значение слов те, кто предпослал «тому же» «одно», как бы давая понять, что тождество ниже единого.[415] В самом деле, всякое то же — единое, но не наоборот. И бытие, и вечность, и вообще все не-единое они ставили поэтому после простого единого, особенно платоники. И все-таки попытайся, поднявшись над тем же, как мы рассматриваем его в этом выражении, помыслить абсолютное то же, о каком говорит пророк, — абсолютное то же, стоящее над всяким различием и противоположением, поскольку [даже они в нем] суть то же. Невыразимое то же ни для чего другого поэтому и не тождественно и не отлично, ведь в нем все — то же: универсальное и частное в том же — то же самое; единство и бесконечность в том же — то же самое, равно как действительность и возможность, сущность и бытие. Даже бытие и небытие в абсолютном том же с необходимостью суть то же самое.
Конрад. Когда внимательно продумываю, мне это делается ясно; ведь действительно, если многие люди называют вещь существующей, они говорят то же, и подобным образом они скажут то же, если назовут ее несуществующей. Я поэтому понимаю абсолютное то же таким, что в нем нельзя обнаружить противоположность, которая тому же несвойственна, так что все другое, разное, противоположное, составное, определенное, общее, видовое и прочее этого рода следует далеко позади его тождества.
Николай. Верно понято, Конрад. Ведь когда мы говорим, что разное разно, мы утверждаем, что разное тождественно себе самому; поистине разное только и может быть разным через абсолютное то же, в силу которого все существующее есть то же самое для себя и другое для другого. Но все, что то же самое для себя и другое для другого, не есть абсолютное то же, которое для другого и не то же, — потому что как сочетать то же для другого с абсолютно тем же? — и не отлично, — потому что как разность может быть присуща абсолютному тому же, которое предшествует всякому различию и инаковости?
Конрад. Понимаю. Ты имеешь в виду, что нет такого сущего в мире, которое не было бы тем же для себя и другим для другого, а значит, ничто такое не есть абсолютное то же, — хотя само это абсолютное то же не отлично ни от чего, тождественного себе и отличного от другого.
Николай. Правильно. Абсолютное то же, которое Мы и называем Богом, не состоит в числовой соразмерности ни с чем другим; например, нельзя сказать, что Бог и небо — это несколько вещей, или две, или неодинаковые, или разные, равно как небо не есть абсолютное то же, раз в качестве неба оно другое для земли. Но абсолютное то же есть актуально форма всякой формируемой формы, и форма не может поэтому быть вне того же. Что вещь та же самая для себя, тому причиной форма, а другая для другого она из-за того, что ее форма не есть само по себе абсолютное то же, то есть форма всякой формы. Начало, середина и конец всякой формы — абсолютное то же, и абсолютный акт всякой возможности — опять-таки безотносительное, неизменное то же, в котором универсальное не противоположно частному, раз то и другое идет уже после него: ведь универсальное есть то же для самого себя и другое для частного, и частное так же. Словом, абсолютное то же возносится и над всеми универсалиями интеллектуальной области, и над реально существующими индивидами.
415
См. примечание Николая к тому месту комментариев Прокла на «Парменид» (139 D и 140 В), где говорится об абсолютности