Кардинал, Именно так хочу сказать!
Иоанн. Ты, видимо, скажешь еще, что душа в теле находится сразу в разных местах.
Кардинал. Скажу! Раз она есть некая сила, а любая часть силы, согласно истинной философии, есть истинный предикат целого, то одушевляющее действие души есть душа. И наоборот, сама душа одушевляет разные телесные члены, находящиеся в разных местах, и значит, она там, где ее одушевляющее действие. Субстанция души, пребывая в теле, целиком пребывает таким образом в его разных частях. Но когда она вне, тела, она не в разных местах, как не в разных местах ангел, не одушевляющий никакого тела. Словом, в теле душа пребывает целиком в любой части тела, подобно тому как ее творец — в любой части мира[306].
Иоанн. Когда отсечен палец, душа уходит из него?
Кардинал. Никоим образом, она просто перестает одушевлять этот палец. Она не уходит из него, потому что не переходит из одной части тела в другую, коль скоро она сразу во всех и в каждой.
Иоанн. Объясни, пожалуйста, относительно движения души еще одно: когда душа, говоришь ты, движет сама себя, то каким видом движения она себя непрестанно движет?
Кардинал. Душа не движет себя никаким одним из всех шести видов движения[307], но [всегда] двояко (aequivoce): самодвижение души — это и различение, и отвлечение, и разделение, и собирание. Сила рассуждения принадлежит душе — значит, она и есть душа. Некоторые суждения постоянны и неизменны, например что четыре — не два: четыре заключают в себе три, чего два в себе не заключают; следовательно, четыре не суть два. Это суждение неизменно — и значит, душа тоже неизменна. Опять же, когда рассуждение движется таким образом, то это, конечно, движение ее разума — и значит, разумная душа сама собой движется в рассуждении. Дальше. Душа есть сила, способная изобретать новые науки и искусства; в этом движении изобретения чего-то нового она тоже движет только сама себя. Сходным образом она движима сама собой и тогда, когда строит себе подобие всего познаваемого, например когда в чувственной способности строит подобие чувственно воспринимаемых вещей: в зрении — видимых, в слухе — слышимых и так далее в отношении всего. Недаром говорят, что душа состоит из тождества и различия, поскольку движется универсальным движением при понимании целого и частным при понимании различных вещей; и точно так же из неделимого и делимого[308], поскольку сообразуется с делимым и изменчивым. Душа есть сила, способная сообразоваться со всеми вещами, и она же делает себя причиной движения тела, рук, ног и так далее, хоть не всегда решением своей различительной способности, потому что бывают и природные движения, скажем движения нервов и легких. По своей малосильности у младенцев она, однако, еще не тогда делает себя подобием вещей, а только после наступления возраста различительной способности, когда окрепнет тело, прибавится разборчивости, а главное, знаний и упражнения в них. Различительная способность младенцев еще неоформленна в том, что касается употребления разума, хотя по природе у него есть все, чтобы он стал крепким и вполне совершенным и его неоформленность благодаря науке и упражнению перешла в совершенную полноту [формы]. Опять-таки можно сказать, что душа движет себя двояко, когда она либо делает себя причиной движений тела, что бывает, между прочим, и во сне, либо делает себя подобием вещей, что происходит вне человеческого тела. Жизнь явно есть тоже самодвижение. Поэтому душа, раз она движима сама собой, живет истиннее, чем человек, который движим душой.
Иоанн. Заключаю отсюда, что Бог живет истиннее, чем душа.
Кардинал. Правильно заключаешь. Не потому, что Бог движет сам себя или создает подобие вещей, как делает душа, — в Нем так или иначе пребывает в некоей простоте все, — но потому, что он истинное бытие вещей и жизнь жизней. он ведь так и говорит: «Я есмь воскресение и жизнь»[309].
Иоанн. Я совершенно согласен с твоим замечанием выше об изобретении нового; в таком действии явственно видно, что душа движет сама себя. Не можешь ли сказать об этом применительно к нашей игре?
Кардинал. Я задумал изобрести игру, [в которой играла бы] мудрость (ludum sapientiae). Размышлял, как это должно происходить. Потом решил, что ее надо сделать такой, как ты видишь. Замысел, размышление и решение (cogitatio, consideratio et determinatio) — способности нашей души; ни одно животное не задумывает изобрести новую игру и, соответственно, не размышляет и ничего не решает относительно нее; все это силы живого разума, который называется душой, — живого, потому что без движения, присущего живому разуму, они невозможны: в замысле усмотрит движение разумного духа всякий, кто обратит внимание на то, что задумывание есть некая дискурсия; точно так же и размышление, и решение. В этой деятельности тело никакой помощи не предоставляет, недаром душа старается по возможности отстраниться от тела, чтобы лучше задумать, размыслить и решить: она хочет быть полностью на свободе, чтобы действовать свободно. И эта свободная сила, которую мы называем разумной душой, тем сильнее, чем отрешеннее (absolutior) от телесных стяжений. Душа тем самым живет не больше в теле, чем вне тела, и она не распадается с распадением гармонии, или слаженности, тела, потому что не она зависит от слаженности, например, от телесного здоровья, а наоборот, сама слаженность зависит от души, без которой никакой слаженности не может быть. Душа есть жизнь, потому что она разум, живое движение. Когда я задумываю, размышляю и решаю, что еще происходит, как не самодвижение разумного духа — силы, способной задумывать, размышлять и решать? Причем когда я пытаюсь так определить, что такое душа, то разве я не думаю и не размышляю? И здесь я тоже обнаруживаю, что душа движет сама себя, на этот раз круговым движением, поскольку ее движение здесь возвращается само на себя: когда я думаю о своем думаний, это — круговое движение, движущее само себя. Движение души, то есть жизнь, бесконечно, потому что оно кругообразное возвращение на себя.
307
Возникновение, уничтожение, увеличение, уменьшение, превращение и перемещение