12. Чтобы и в чувственно постигаемом тоже увидеть равенство, [подумай], не будет ли одна поверхность плоской, другая округлой, третья средней? Но если рассмотришь умом и плоскую, и округлую, в них не окажется совершенно ничего, кроме равенства. Что такое плоскость, как не равенство? Так и округлость есть равенство: поверхность округлого расположена на равном расстоянии от центра и обязательно повсюду равна, нигде не находясь в ином положении. Плоскость тоже повсюду одинакова. Так что если посмотреть на максимально ровную плоскость, ровнее которой не может быть, то, при том что и всякая плоская поверхность блестит, эта будет блестеть больше всего; и округлая поверхность тоже будет блестеть и вращаться, как показано в книге о шаре[418]. Но и средние между плоскими и округлыми поверхности не могут быть совершенно чужды всякому равенству, поскольку оказываются отчасти плоскими, отчасти округлыми; — так и между прямой линией и окружностью, из которых каждая обладает равенством, не может оказаться ни одной линии, лишенной равенства. То же с числом: ни одно из чисел не лишено равенства, поскольку в числе не найти ничего, кроме прогрессии единицы, и нет ни одного числа, которое было бы переменчиво и допускало больше и меньше. Это явно может быть только от равенства. Потом, разве не верно, что в здоровье, жизни и во всем подобном не найти ничего, кроме равенства, с отнятием которого не останется ни чувства, ни воображения, ни взаимосвязи, ни соразмерности, ни интеллекта? Так же не будет ни любви, ни согласия, ни правды, ни мира, и ничто не сможет длиться.
13. После соображений о первом начале выведу еще на основании сказанного кое-что о душе. Вспомни из предыдущего, что воздух неуловим никаким нашим чувством, если не имеет привходящих качеств. Если бы воздух жил чувствующей жизнью, он явно ощущал бы в себе идеи этих качеств. Причем воздух или тонок, или густ, или находится в среднем состоянии; тонкий это эфир. Чувствующая душа должна [была бы] оживлять соединенный с ней воздух, чтобы в оживленном воздухе чувствовать идеи предметов, скажем идею зримого в прозрачном и тонком живом воздухе, идею звука в обычном воздухе, идеи других чувств в сгущенном и изменившемся. Чувствующая душа — ни земля, ни вода, ни воздух, ни эфир или огонь: она дух, оживляющий описанным образом воздух[419]; сочетание из этого духа и воздуха способно ощущать, через чувственно постигаемую идею переходя в действительность. Воздух — как бы тело жизни нашего чувствующего духа, посредством которого он животворит все тело и ощущает предметы. И он — не природы какого-то чувственного предмета, но более простая и высокая сила. Ощущение есть некое претерпевание. Идея воздействует на вышеназванное органическое тело. Что идея воздействует на тело, еще не означает ее телесности: в отношении этого органического тела она есть формирующий дух. И поскольку она ощущается, это тело должно быть живым и чистым, лишенным всякой [ограничительной] идеи. Душа, животворящая его и ощущающая в нем, будучи проще и абстрактнее всякого тела и идеи, совершенно ничего не познает без напряжения своего внимания. Ей всегда присуща животворящая и познавательная сила, которую она применяет, когда подвигнута к напряжению внимания. В самой чувствующей душе сверх животворящей силы есть некая познающая способность, как если бы душа была образом интеллигенции и сочеталась в нас с самой интеллигенцией. Луч света, видишь ты, проходит через цветное стекло, и в воздухе появляется идея цвета; воздух окрашен по подобию стекла этим свечением, отсветом цвета стекла. В отношении к нему цвет стекла подобен телу, а цвет воздуха — намерению (intentio) и духу[420]. Идея этого намерения еще тоньше и духовнее [воздуха], потому что она — свечение воздуха. Она ощущается в зрении, то есть в воздушной прозрачности, живом оке. Чувствующая душа, оживляющая эту прозрачность, настолько духовна, что ощущает в своей чистейшей прозрачности даже отсвет свечения: она чувствует, что поверхность ее прозрачности, вполне бесцветная, окрашена по подобию, и, обращаясь к предмету, от которого идет свечение, она познает этот предмет посредством свечения, которое ощущает на поверхности своего прозрачного тела.
Еще. Поскольку видение возникает, только если глядящий напряжет внимание для восприятия свечения, или намерения, — ведь без напряжения внимания мы не видим прохожих, — то ясно, что видение возникает из намерения (intentio) цвета и внимания (attentio) видящего.