Она сказала, что ее дядя Джон — в Чикаго. Я думаю, если потребуется, это можно выяснить. Я не мог убедить ее изменить решение, и она собиралась уехать в последний день месяца. Она была озабочена или испугана, но отрицала это. Сначала мне было жаль, что она уезжает. Но потом нет, так как я ей всегда доверял, а теперь я полагаю, она обманывала меня.
Следующий факт, который должен быть известен Чарлзу, состоит в том, что Джулия и я (опять строчка слегка зачеркнута) ко времени ее убийства и за год до этого были не более чем хозяин и работник. Такие отношения были результатом нашей взаимной договоренности.
Следующее. Я думаю, нужно узнать настоящее местонахождение Сиднея Кельтермана, с которым у нас были неприятности несколько лет назад, так как эксперименты, которыми я сейчас занимаюсь, — это те, о которых он заявил, что я украл их у него. И я полагаю, он порядком не в своем уме и мог убить Джулию в гневе, если бы случилось, что она отказалась сообщить ему мое местонахождение.
Четвертое и самое важное. Поддерживала ли моя разведенная жена связь с Кельтерманом? Как она узнала, что я провожу эксперименты, в которых он мне когда-то помогал?
Пятое. Полицию надо убедить, что я ничего не могу сообщить об убийстве, чтобы они не пытались искать меня, так как это может привести к открытию или разоблачению моих экспериментов, что я рассматриваю в настоящее время как большую опасность. Этого можно добиться, раскрыв немедленно преступление, и я хочу, чтобы именно это было сделано.
Время от времени я буду поддерживать с вами связь, и, если что-нибудь появится и вам нужно будет срочно со мной связаться, поместите следующее объявление в «Таймс»: «Абнеру. Согласен. Банни». И тогда я с вами свяжусь.
Я полагаю, вы достаточно хорошо понимаете необходимость убедить Чарлза работать на меня, так как наши неприятности с Кельтерманом ему уже известны и он знает всех людей, связанных с этим.
Истинно Ваш
Клайд Миллер Уайнент».
Я положил письмо на стол Макоули.
— Это дает пищу для размышления. Вы помните, по какому поводу был скандал с Кельтерманом?
— Что-то касающееся изменения структуры кристаллов. Я могу посмотреть. — Макоули взял первый лист письма и задумался над ним. — Он пишет, что взял у нее тысячу долларов в тот вечер. Я дал ей пять тысяч для него. Она сказала, что ему нужно было именно столько.
— Четыре тысячи от поместья дяди Джона, — предположил я.
— Похоже на это. Интересно, никогда не думал, что она может его обмануть. Я должен буду выяснить насчет других денег, которые я передал ей.
— Вы знаете, что она отбывала наказание в Кливленде за обман и вымогательство?
— Нет. Это на самом деле так?
— Полиция так говорит, под именем Роды Стюарт.
— Где Уайнент нашел ее?
Он покачал головой:
— Представления не имею.
— Вы знаете, откуда она родом, родственников ее и тому подобное? — Он снова покачал головой. — С кем она была помолвлена? — спросил я.
— Я не знал, что она была помолвлена.
— У нее было кольцо с алмазом на этом пальце.
— Это для меня новость. Он закрыл глаза и подумал. — Нет, я не помню, чтобы видел у нее на руке кольцо. — Он положил руки на стол и ухмыльнулся, глядя на меня. — Как насчет его просьбы?
— Никак.
— Я так и думал. — Он дотронулся рукой до письма. — Вы не хуже меня знаете, как он к этому отнесется. Что может заставить вас изменить решение?
— Я не…
— Может ли что-то изменить, если я уговорю его встретиться с вами? Если докажу, что это единственный способ убедить вас взяться за дело?
— Я очень хочу побеседовать с ним, — сказал я. — Но ему придется быть более откровенным, чем в письме.
Макоули как бы размышляя, задал вопрос:
— Вы считаете, что он убил ее?
— Об этом я ничего не знаю, — сказал я. — Я не знаю столько, сколько знает полиция, и сто процентов, у них нет достаточно фактов, чтобы арестовать его, даже если они смогут его найти.
Макоули вздохнул:
— Не очень это интересно — быть адвокатом у дурака. Попытаюсь заставить его внять голосу разума, но знаю, что бесполезно.
— Я хочу спросить: как обстоят у него финансовые дела сейчас? У него по-прежнему все в порядке?
— Почти. Ему, как и всем нам, повредила депрессия. Отчисления с его плавильных установок мы потеряли из-за отсутствия руды в породе, но пергамент[3] и патенты на звуконепроницаемые материалы приносят от пятидесяти до шестидесяти тысяч в год, плюс единичные патенты. — Он замолчал и спросил: — Вас не беспокоит его способность за все платить наличными?