Хозяйственный идеал Томаса Мора — не только общность земли, всех орудий производства, всех имуществ, но и общность в пользовании ими. Последнее он проводит весьма тщательно: не желая сообщать счастливому острову слишком казарменного характера, Томас Мор не делает общих трапез обязательными по закону, но говорит лишь, что утопийцы сами предпочитают все обедать вместе, ибо, во-первых, общая трапеза готовится лучше, а во-вторых, общественное мнение не одобряет обедающих у себя дома. Что касается до лучшего приготовления общей трапезы, то следует отметить вообще стремление автора показать, что жизнь на коммунистических началах обладает не только моральными, но и техническими преимуществами. Так, например, больницы и ухаживание за больными обставлены на острове превосходно, несравненно лучше, чем в тогдашней Англии и Европе; но именно в описании постановки дела ухаживания за больными принцип социальной утилитарности и является с довольно неожиданной стороны: безнадежным больным их ухаживатели предлагают не более и не менее, как покончить с собой, доказывая им с убеждением и чувством всю тщету их дальнейшего существования, и все это из-за того, что безнадежные больные в тягость и себе, и другим и пользы от них не предвидится. Все-таки в Европе даже моровских времен такого больничного правила не существовало. Вопреки многим другим коммунистическим системам, Томас Мор не разрушает семьи, и сохранение этого института при уничтожении других коренных основ современного ему общества и составляет главную оригинальную его мысль, продукт личного его теоретического творчества. Семья в Утопии так же крепка, как была семья самого Томаса Мора [289]. Равноправность мужчины и женщины в труде, в общественном положении (ибо женщины имеют право на самую почетную должность — жрецов), в получении образования — вот отличительные черты положения женщины в государстве; юридически она в некоторых случаях может даже распоряжаться личностью мужа, например заявить о своем несогласии на его намерение отправиться путешествовать. По основе своей семья Утопии построена на чисто патриархальных заветах. Мужья за провинности наказывают своих жен, родители — детей; в этом случае Мор ставит рядом отношения мужа к жене и родителей к детям. Развод мыслим, хотя и обставлен известными условиями и формальностями. Томас Мор рисует утопийскую семью семьей, где царят снисходительность и любовь; мы уже говорили об изображаемом им утопийском обычае — всем членам семьи просить друг у друга прощения перед тем, как пойти в церковь. Любопытен изображаемый Мором порядок сватовства; это очевидная реакция против обманного выдавания замуж девушек, обездоленных природой. Котошихин через 150 лет после Томаса Мора писал об этих «на девки обманов», существовавших в Московском государстве, но в конце средних веков, в XIV–XV вв., а быть может и позже, эта сватовская недобросовестность играла большую роль в домашнем быту Англии, Германии и Франции (относительно других стран нам неизвестно), насколько можно судить по обильным poèmes burlesques, занятым этим сюжетом.
5
Коммунистический хозяйственный строй, презрение к частной собственности и к драгоценным камням и металлам, общая работа, общие орудия производства, общее потребление добытых ценностей, сохранение в нерушимом виде идеала патриархальной семьи, моральная обязательность работы, последовательно проведенная система социального утилитаризма — таковы пока отмеченные нами черты общественной теории Томаса Мора. Говоря нам о преступниках, существующих в Утопии (хотя и носящих там золотые цепи), творец «Утопии» ясно обнаруживает, что воцарение полного идеала, вроде августиновского «государства божьего», он не считает совсем возможным, что зло, проистекающее, как он думает, в огромной степени от причин социально-экономических, зависит до известной степени от самой природы человеческой души и что известный minimum зла всегда будет существовать во всяком даже идеально устроенном людском обществе. Рецидивистов прелюбодеяния в Утопии карают смертью, большинство же преступлений — рабством. Кстати будет заметить, что латинское слово servitudo, обозначающее по-русски «рабство», для англичанина (не только XVI в., но и нынешнего) может значить также нечто иное: и в старом, и нынешнем английских уголовных кодексах находим термин penal servitude, соответствующий mutatis mutandis — нашим каторжным работам. Нам кажется, что слово servitudo именно в таком смысле и употребляется всюду в «Утопии» Томасом Мором. В полном согласии с этим автор, говоря о «рабах» (т. е. об арестантах), оговаривается, что утопийцы не знают рабства, существующего у других народов. Как уже было замечено в третьей главе настоящей работы, принцип социальной утилитарности проникает также и в утопийское уголовное законодательство: в Утопию свозятся зачастую и преступники других национальностей, которых утопийцы приобретают для исполнения разных работ у себя. Здесь уже мы ничего не слышим о Новом завете, воспрещающем казни. Томас Мор допускает казнь за тяжкие, по его мнению, преступления, заменяет же ее рабством в весьма тяжелой форме, соединенным с изувечением, для огромного числа нарушителей законов. Чем лучше, как он думает, законы, тем менее снисходительности заслуживают нарушающие их.