День 10 августа 1792 г., естественно, привлекал с давних пор внимание историков революции. Мишле, Луи Блан, Мортимер Терио, Тэн, Жорес с разных точек зрения старались осветить одно из важнейших событий всего революционного периода. Но при всем несогласии отдельных авторов относительно оценки события все они (что касается интересующего нас вопроса) ограничиваются лишь указанием на факт участия рабочих и не дают почти никаких деталей. «De tous les faubourgs de Saint-Antoine, de Saint-Marceau, les fédérés, les ouvriers se formaient en colonne et marchaient sur les Tuileries», — говорит, например, Жорес, особенно внимательно следящий за всякими признаками выступления рабочих («La législative», стр. 1290). «Les ouvriers, les prolétaires qui allaient au combat avec la plus audacieuse fraction de la bourgeoisie révolutionnaire ne formulaient aucune revendication économique», — констатирует он по поводу участия рабочих в событиях 10 августа (там же, стр. 1286). И, кроме подобных беглых указаний, он не считает возможным сообщить хоть какие-либо детали, касающиеся участия рабочих в восстании. В 1909 г. вышла превосходная монография, посвященная исключительно событиям 10 августа 1792 г. и их непосредственной подготовке; эта монография написана одним из выдающихся знатоков истории революции — Саньяком (автором исследования «La législation civile de la Révolution française»), и представляет собой том в 330 страниц.
(«La révolution du 10 août 1792. — La chute de la royauté». Paris, 1909). Разумеется, это специальное исследование, опирающееся, на все материалы, какие только возможно привлечь, отодвинуло на задний план все, написанное раньше о событиях 10 августа; никогда еще эта тема не вызывала столь обстоятельного и всестороннего анализа. Но и Саньяк не может ничего нового сообщить нам относительно роли рабочих до и во время событий 10 августа. Он подтверждает, что к числу наиболее революционно настроенных секций летом 1792 г. принадлежали секция Гобеленов в Сен-Марсельском предместье и секция Quinze-Vingts в Сент-Антуанском предместье (стр. 9); что те же рабочие предместья Сен-Марсельское и Сент-Антуанское участвовали в манифестации 20 июня 1792 г. (стр. 11 и 14); что именно Сент-Антуанское предместье прежде всех устроило горячую встречу (30 июля 1792 г.) вошедшим в Париж марсельским волонтерам (стр. 84); что 3 августа секция Qiunze-Vingts постановила было соединиться 5-го числа на площади Бастилии с гражданами Сен-Марсельского предместья (стр. 106); что оба рабочих предместья хотели еще 6 августа расположиться лагерем вокруг дворца (стр. 110); что оба рабочих предместья прежде всего были готовы к бою 9–10 августа (стр. 205–207); что от секции Quinze-Vingts исходил призыв заменить существовавший муниципалитет специально выбранными комиссарами секций (стр. 209); что жители Сен-Марсельского предместья двинулись 10-го числа первыми к дворцу (стр. 254) и вместе с волонтерами были главным ядром атакующей массы (стр. 280), а жители Сент-Антуанского предместья подоспели на помощь в решительный момент (стр. 286). Но, кроме этих голых фактов, и у Саньяка нет ровно ничего, так или иначе касающегося роли рабочего населения. Указывая, что рабочие пали в сражении 10 августа наряду с мелкими промышленниками, Саньяк напоминает: «… petits patrons et ouvriers n’étaient pas séparés par les idées et les intérêts» (стр. 301); нужно заметить, что вообще сохранилось очень мало указаний на профессию павших в борьбе (Саньяк, впрочем, признает, что и этого достаточно для делаемого им вывода; стр. 300, примечание). Нет никакой нужды в этом материале, чтобы утверждать, что значительнейшая часть буржуазии в августе 1792 г. смотрела на коалицию держав как на грозную опасность для всех приобретений революции, а на двор как на препятствие к удачному ведению войны против коалиции; и что поэтому рабочие Сент-Антуанского и Сен-Марсельского предместьев были деятельно поддержаны в завязавшейся борьбе.
Саньяк констатирует в нескольких словах вышеуказанные факты, но не дает ни малейших деталей. Мы и от него не узнаем, например, каково было влияние, каковы были речи и выступления рабочих в собраниях секций в июле и в августе 1792 г. Да и откуда он бы взял эти сведения? Ведь почти все протоколы заседаний секций сгорели в мае 1871 г. вместе с префектурой полиции, где они хранились, и Саньяк при изучении деятельности секций должен был руководствоваться лишь теми перепечатками, которые успели сделать Бюшез и Ру в «Histoire parlementaire de la Révolution» и Мортимер Терно в «Histoire de la Terreur», a эти авторы не отметили ничего, что могло бы выяснить интересующий нас вопрос. Случайные сведения, что в числе избранных секциями комиссаров очутился один рабочий-ювелир и что перед 11 августа на собрания секций приходили и не имеющие права посещать их пассивные граждане (стр. 302), мало удовлетворяет нашему любопытству [89].
Зато у нас есть больше данных, чтобы судить о стремлениях рабочих после 10 августа; и факты позволяют нам предположить, что кое-какие ближайшие «revendications écomomiques» у рабочих и перед 10 августа все-таки были, хотя они их, идя на штурм дворца, и не формулировали, как заметил Жорес в вышеприведенной цитате, и хотя поведение их, конечно, объясняется не только этими непосредственными экономическими требованиями.
Сейчас же после победы политическая ситуация еще раз меняется. Жирондисты у власти, короля как активного фактора не существует, и для министра внутренних дел Ролана вопрос о полном восстановлении порядка среди разволнованной страны становится на очередь дня. Однако изголодавшаяся безработная масса просит и ждет от нового правительства сейчас же после победы какой-нибудь помощи. Отправить их в Сент-Антуанское и Сен-Марсельское предместья, ничего не дав, не так легко, как после манифестации 20 июня. Рабочие были орудием, но в то же время у них была своя совершенно определенная мысль, которая заставляла их всегда быть заодно с желавшими перемены режима и которую они впоследствии несколько раз высказывали: им нужен был хлеб, которого они ждали теперь от республики, как прежде от короля, а потом от генерала Бонапарта. Вопрос этот стоял после 10 августа 1792 г. не так, как он стоял после взятия Бастилии, и если бы Законодательному собранию после 10 августа 1792 г. заявили, что нужно опять выдумать какие-нибудь работы, лишь бы удовлетворить безработных, подобно тому как были выдуманы в 1789 г. ненужные земляные работы на Монмартре, то едва ли Собрание опять предприняло бы тот шаг, который в 1789–1791 гг. доставил властям столько затруднений и беспокойств, пока были ликвидированы его последствия.
Но теперь благоприятное решение вопроса о безработных весьма сильно облегчалось одним посторонним обстоятельством: военная комиссия ввиду угрожающего нашествия неприятельской армии решила устроить под Парижем укрепленный земляными валами лагерь. Для устройства лагеря и решено было утилизировать огромную безработную массу столицы, и через неделю после провозглашения республики, 17 августа 1792 г., Законодательное собрание согласилось с военной комиссией и отпустило деньги на это дело [90]. Одновременно с этим около 3 тысяч рабочих-портных получило работу у подрядчика, который должен был поставить обмундирование для внезапно увеличенных кадров армии [91]. Но главная масса безработных устремилась, конечно, в лагерь, на земляные работы.
Недолгая история этих работ окончательно выяснила позицию, на которой утвердилось жирондистское министерство, а также послужила прелюдией к началу борьбы за максимум. И этих двух точек зрения она представляет бесспорный интерес.
Для понимания всего последующего необходимо помнить, что уже очень скоро после начала работ выяснилось (по ходу военных действий, что парижскому лагерю не придется играть стратегической роли, которая ему было предназначалась. Уже этого момента прекращение работ стало лишь вопросом времени. Посмотрим теперь, какую форму приняли события.
89
Замечу, что, говоря о рабочем населении Сент-Антуанского и Сен-Марсельского предместий (стр. 115), автор ошибочно причисляет к числу «королевских мануфактур» вроде Гобеленов также обойную мануфактуру Ревельона (… ouvriers des manufactures royales qui s’étaient établies depuis Louis XIV dans ces vastes espaces encore peu peuplés, telles la manufacture des papiers peints de Réveillon, rue du faubourg Saint-Antoine, la manufacture royale des glaces, rue de Rouilly, et la grande manufacture des Gobelins). Даже и стекольно-зеркальную мануфактуру (только от времени до времени субсидируемую) нельзя приравнивать к мануфактуре Гобеленов, прямо подведомственной министерству двора, и ее никто и не признавал состоящей на том положении, на котором находились Гобелены, или мануфактура в Бове, или Savonnerie, или севрский фарфоровый завод. Но что касается мануфактуры Ревельона, титул
90
Нац. арх. 155, № 310. Декрет от 17 августа 1792 г. На первые расходы было отпущено 800 тысяч ливров; руководить работами, согласно декрету, должна была парижская коммуна под наблюдением «военной комиссии» Конвента.
91
Нац. арх. С. 167, № 406.