Впрочем, было еще одно обстоятельство, заставившее его сейчас изгнать из мыслей донну Долорес.
Шагая стремительным шагом, Артур примечал время от времени, как случайную и преходящую черту пейзажа, огромные стада скота, беспорядочно передвигавшиеся по равнине. Внезапно окружающее предстало перед ним в новом свете. Он увидел, что движение пасущихся стад не было ни случайным, ни беспорядочным. Стада двигались по равнине, подчиняясь строгой системе. Они сближались между собой, тяготея к единому центру. И этим центром был он, Артур.
Куда ни бросал он взгляд, вперед, назад, направо, налево, на сумрачные вершины холмов, на склон горы, на пересохшее русло аrrоуо[27] — всюду по сходящимся к единому центру радиусам неуклонно наступали на него темные ряды. Хотя он шел довольно быстро и держал путь в определенном направлении, он оставался, по-видимому, единственной мертвой точкой во вдруг ожившем пейзаже. Казалось, вся равнина пришла в движение. То было небыстрое движение, однако непреоборимое и неукоснительное, подчиненное слепому инстинкту двигавшихся существ. Одинокий, беспомощный, он стал центром стекающихся гигантских полчищ, численность и мощь которых было невозможно измерить.
Сперва он нашел все это забавным. Потом решил, что на его долю выпало интересное приключение. Потом стал думать, как ему наиболее разумным образом выйти из западни. А потом… потом быстрым усилием воли заставил себя отказаться от неизбежных выводов, чтобы не упасть заранее духом и сохранить силы для предстоящей борьбы. Он остановился, поглядел назад, но не увидел Ранчо Святой Троицы. Куда же подевалась hacienda[28]? Сквозь землю провалилась, что ли? Или он заблудился, ушел далеко в сторону? На самом деле Артур просто перевалил небольшую возвышенность, лежавшую за корралем, и hacienda, оставшаяся всего в каких-нибудь двух милях позади, скрылась из вида.
Это была первая неожиданность, поразившая его как внезапный удар по лбу. Но те же колдовские чары действовали и в тылу. Когда он повернулся еще раз, чтобы отыскать путь, которым ехал из миссии, он увидел в каких-нибудь пятидесяти ярдах от себя сотни выпученных бычьих глаз. Встретив его взгляд, животные, стоявшие в первом ряду, повернули спину; то же сделал второй ряд, третий, четвертый; как войско, повинующееся единой команде, все стадо на глазах Артура повернуло назад. С пробудившейся надеждой, которую он поспешил отогнать прочь, как только что чувство страха, Артур двинулся вперед, постепенно убыстряя шаг, пока ближайшие к нему быки не затрусили прочь тихой рысцой. Они заставили идти тех, что перед ними, те — следующих, и вот все темное войско покатилось вспять, словно море в часы отлива. Он пересек arroyo и уже миновал корраль, когда поднятое тысячами копыт густое слепящее облако пыли заставило его остановиться. Он и раньше слышал позади какой-то смутный гул, который поначалу легко было принять за признак близящегося землетрясения, но сейчас гул заметно усилился. Артур оглянулся. Менее чем в двадцати ярдах от него чернела движущаяся стена голов, рогов и копыт, передовой вал неспешно следовавшего у него по пятам второго прилива. Как мог он позабыть, что окружен со всех сторон!
Быки в первом ряду были уже так близко, что он мог рассмотреть их в отдельности. Быки не были крупными или очень сильными; не чувствовалось в них и злобы или свирепости. Худые, истощенные, жалкие, они выросли в суровых условиях, привычные к голодовке, к шестимесячной засухе, к терзающему их денно и нощно ветру. Они были дикими и не повиновались человеку, но сейчас их выпученные глаза и подергивающиеся головы выражали одно только невинное любопытство. Когда он с криком бросился им навстречу, быки повернули спину и один за другим, ряд за рядом, обратились в бегство, в точности как те, которых он прогнал незадолго до того. О да, он уверен был, что, прогнал их совсем, считал так до той самой минуты, пока не обернулся вновь и не узрел перед собой шишковатые лбы и сцепившиеся рога своих прежних знакомцев. За несколько минут, что он воевал со вторым стадом, они вернулись назад.
С привычной быстротой и логичностью мысли Артур проанализировал свое положение и счел его безнадежным. Развязка была лишь вопросом времени; а времени оставалось совсем мало. Сумеет ли он достигнуть ранчо? Конечно, нет! Успеет он добраться до корраля? Быть может, да. Между ним и корралем толпилось тысячное стадо. Отступит ли оно перед ним? Быть может, отступит. Но не нагонит ли его тем временем другая волна животных?