За «первый советский период» (т. е. со времени установления власти Советов в Западной Сибири до падения ее) сохранилось очень красноречивое письмо литератора Кондратия Тупикова-Урманова. 28 февраля 1918 г. он спрашивал у А. Сорокина: «Что теперь из газет выходит в Омске, кроме большевистских? Какие литературные новости в Сибири есть? Пишите о Сибирской жизни, Сибирских записках, как дела с автономией Сибири… Где Александр Павлович? Привет Вам и ему».
Обратим внимание: «автономия Сибири». Областнических настроений придерживались едва ли не все сибиряки – посетители сорокинского дома. «Сибирская литература… до самой революции группировалась около сибирского патриота Потанина… идеи Потанина сибирские писатели воплощали в художественные образы», – писал Антон Сорокин и сам не единожды рассуждал о формировании и существовании «сибирской нации», «страны Сибирь», о «Сибири – великой новой Америке», огромном ее потенциале и блестящем будущем и т. д. Он подчеркивал: «В Сибирь ссылали за политические дела самых энергичных людей, в Сибирь бежали все, кто был недоволен рабской жизнью в России, – таким образом, из свободолюбивых людей образовалась сибирская нация». Или: «И я, Антон Сорокин, верующий в великую Сибирь, нес все насмешки, все издевательства… я предчувствовал, что в лучших сибирских людях бьется великий патриотизм, великая национальная гордость… и только на это я положил всю надежду мою, все труды мои, всю веру мою…» Из подобных высказываний «короля шестой державы» можно составить солидную подборку. Кроме того, и «Сибирская жизнь», и «Сибирские записки»[32] – все это издания откровенно прообластнического свойства. И упоминание «Александра Павловича» (имеется в виду поэт, левый эсер А. П. Оленич-Гнененко) не случайно: сибирские эсеры, как известно, первыми в 1917–1918 гг. подхватили-развернули лозунги областничества.
В любом случае маленькое посланьице Урманова вносит некоторые, и весьма существенные, коррективы в устоявшиеся в сибирском литературоведении представления о «связке»: Антон Сорокин – Октябрь – первая советская власть в Омске. И выводы, что Октябрьскую революцию А. Сорокин «принял полностью» и «встал на защиту ее», «воспринял… как осуществление своей страстной мечты» и т. д. – все это слишком упрощает, а в общем – искажает ситуацию. Социализм, уничтожение эксплуатации и т. п. – да, но конкретные большевики, их взаимоотношения, в частности, с милыми сорокинскому сердцу областниками[33] не могут безоглядно поддерживаться. И потому 28 февраля – урмановское письмо, хотя только-только формируется «Цех пролетарских писателей и художников», хотя Омский Совет рабочих и солдатских депутатов дает 26 февраля 1918 г. (через пять дней после подачи заявления) добро на издание «гражданином Антоном Сорокиным» своих произведений или двухнедельного журнала. Благодаря именно этому разрешению и с помощью средств советской власти Сорокин вместе с Вс. Ивановым подготавливают наконец еженедельник «Согры», Сорокин сотрудничает в культпросветкомиссии[34]. И все-таки: Антон Сорокин и Октябрь – скорее здесь не «осуществление страстной мечты», а созвучие, параллели и… сомнения, сомнения, сомнения. В конце концов, ведь толстовец, а уж если революция – так чтобы сразу «человек новый!». И потому памфлет «Маскарад» А. Сорокина[35] с его «неудом» революционному народу появляется вполне закономерно, как и надежды затем на Временное сибирское правительство и т. д. Впрочем, здесь нужен отдельный, специальный разговор. Мы же вернемся к источникам.
За период колчаковщины сохранились некоторые футуропослания А. Сорокину – «Глыбе Великой Правды», «акционеру литературной промышленности» и т. д. В частности, некий Давид (скорее всего, Виленский – в фонде находятся и его поэтические пробы; впрочем, абсолютной уверенности, что это не Давид Давидович, т. е. Бурлюк, тоже нет) в феврале 1919 г. сообщал: «Шлите материалы, издаю часто и много. Спасибо за „Тююн-Боот“… поездка с лекциями. Рекламирую Вас отчаянно. Присылайте образцы… Что с Игорем Славниным? Жду писем. Привет Валентине Михайловне и Яну…» Подтверждением же серьезных связей «короля» с «отцом российского футуризма» может служить письмо С. М. Третьякова от 5 октября 1919 г. из Владивостока, где в это время базировалась свита Бурлюка[36]. Приведем основную часть этого послания: «Ан. Сорокину. Дальневосточное объединение российских футуристов по указанию Д. Д. Бурлюка обращается к Вам с просьбой быть нашим представителем в Западной Сибири. Дабы дать молодым арену для выявлений, мы организовали журнал „Бирюч“ под непосредственной редактурой С. М. Третьякова и Н. П. Асеева при ближайшем участии Д. Д. Бурлюка… Этот журнал в первую очередь ждет на свои страницы как Вас, так и тех молодых, произведения которых представляют интерес (проза, стихи, рисунки). Однако, имея в виду, что журнал будет жив лишь при прочной финансовой базе, надо ему создать тираж, для чего нужен материал преимущественно обывательского значения в смысле „имени“… Но задача… собирание всего рассеянного русского искусства в лице его представителей разных течений. „Именами“ я считаю таких… широко распространенных лиц, как С. Ауслендер, М. Волошин, Олигер, Крандиевская, Л. Лесная и иные имена, которые Вам лучше известны и которые были указаны в Вашей „Газете для курящих“ (между прочим, неужели Ремизов и А. Толстой здесь?[37]Переводя Вам одновременно… три тысячи рублей, просим Вас о следующем: подобрать для „Бирюча“ по два произведения, около 300 строк каждое, прозы; до 20–40 строк стихов от „имен“… Просим получить от кого возможно согласие на участие в журнале и протелеграфировать немедленно, чтобы материал не был перепечаткой. Узнайте, на какой тираж можно рассчитывать в городах… Западной Сибири и сообщите адреса… Примите на себя размещение журнала в Омске… просим регулярно информировать нас о жизни искусства в Западной Сибири… на имя С. М. Третьякова (Владивосток). Рисунки оплачиваются от 50 до 100 рублей… объем журнала – 32 страницы, текст на… 140 строк одна страница… периодичность раз в две недели. Печатается в Шанхае, приблизительная цена 10 рублей…»[38].
32
Возможно, в письме К. Тупикова речь идет про еще одно областническое издание 1918 г. – тюменскую газету «Автономная Сибирь» – орган Тобольского отделения союза сибиряков-областников.
33
Конечно, неверно было бы отождествлять политических областников 1917–1919 гг. и Антона Семеновича. «Сибирь – особая страна», «новая Америка», приветствие Сибирской областной думе, автономии – все так, но речь у «великого гражданина Сибири» везде идет лишь о широком региональном самоуправлении в пределах единой России. «Страна ссылки и каторги должна быть лучшей частью России», «только свободная страна Сибирь даст силу и мощь… одряхлевшей России», убежден был «гордость Сибири» Антон Сорокин. И потому «махровое областничество» «короля писательского» – это явно от переизбытка молодецких сил творца сего определения в 20-е гг. Л. Мартынова. Между тем какой печальный оборот: буквально в недели и дни ухода из жизни «короля» и Л. Мартынов.
34
Кстати, относительно анонсированной в «Сограх» драмы «Черный занавес». Четыре года спустя Антон Сорокин рассказывал, что собралась на спектакль «вся большевистская знать», а пьеса-то, мол, была «контрреволюционной…» (Вс. Иванов об этом событии вспоминал, впрочем, совсем по-иному).
36
В 1919 г. С. М. Третьяков иН. Н. Асеев организовали во Владивостоке литературное общество «Балаганчик», переросшее затем (уже с участием Д. Д. Бурлюка, Н. Ф. Чужака и др.) в группу «Творчество» – см. Очерки русской литературы Сибири. Т. 2. Новосибирск, 1982. С. 54.
37
«Очерки русской литературы Сибири» (T. 2. С. 38.) подтверждают эту информацию А. Сорокина.
38
См. Д. 371. Л. 118. Журнал, по свидетельству Н. Асеева, «прекратил свое существование с первого же номера» (см. «Очерки русской литературы Сибири». Т. 2. С. 54).