Участие языка в сохранении знаний о мире осуществляется на двух уровнях: во-первых, в самом языке, т. е. в семантических системах словаря и грамматики (это "библиотека значений"); во-вторых, при помощи языка, — в речи, т. е. в устных и письменных сообщениях, созданных на языке ("библиотека текстов").
Если сравнить, с одной стороны, те сведения о внеязыковой реальности, которые можно извлечь из самого полного толкового словаря и подробной семантической грамматики некоторого языка, а с другой, — те сведения о мире, которые содержатся во всем сказанном и написанном на этом языке, то легко видеть, что информация, аккумулированная в семантической системе языка, по объему в тысячи раз меньше информации, содержащейся в текстах на языке. Достаточно сравнить, например, те представления о грозе, громе, молнии, тумане, росе, радуге, электричестве, которые складываются у человека до обучения, т. е. только на основе усвоения значений слов гроза, гром, молния, туман и т. д., и то понимание соответствующих явлений природы, которое формируется у человека из рассказов родителей, учителей, книг.
Однако, несмотря на ограниченный объем информации, составляющей семантику языка, она играет исключительно важную роль в овладении всем информационным богатством человечества. Дело в том, что значения слов и содержание грамматических категорий, — все эти неточные и неглубокие "обывательские", как о них писал Л.В. Щерба, представления о "клеточках" действительности, — запечатлели первый и поэтому во многом жизненно важный опыт освоения человеком окружающей действительности. Эти исходные представления в целом не противоречат позже добытому знанию[7]; напротив, они образуют тот фундамент, на котором постепенно воздвигаются стены более полного, глубокого и точного знания о мире.
В своем основном объеме информация, составляющая семантику языка, известна всем говорящим на этом языке, без различия возраста, образования, социального положения. До школы, "только" в процессе овладения языком, в сознании ребенка формируются (не названные и до обучения не осознанные!) представления о времени и пространстве, о действии, субъекте и объекте действия, о количестве, признаке, причине, цели, следствии, реальности и нереальности и многих других закономерностях окружающего мира. В отличие от языковой семантики, в основном известной каждому говорящему (терминологическая периферия общего словаря здесь, конечно, не в счет), поздняя информация, содержащаяся в текстах, известна отдельным говорящим в разной мере — в соответствии с их возрастом, образованием, социальным положением, профессией.
В отличие от интенсивно меняющейся информации текстов, информация, сконцентрированная в языковой семантике, характеризуется исключительной стабильностью. Ср. эволюцию представлений о теплоте в истории естествознания и почти неизменность семантики слова тепло в истории языка. Физикам легко договориться и принять очередную концепцию теплоты, а обиходное сознание меняется медленно, его устраивают те нестрогие, бытовые представления, которые люди связывают со словом тепло. Стабильность информации, заключенной в языке, связана с ее внутренним, опорным характером по отношению к знанию, содержащемуся в текстах.
Регулятивная функция языка и теория речевых актов
В сообщениях, сосредоточенных на адресате, на первый план выходит функция регуляции его поведения (путем побуждения к действию, к ответу на вопрос, путем запрета действия, путем сообщения информации с целью изменить намерения адресата совершить определенное действие и т. п.). У Якобсона эта функция называется по-разному: конативная (англ. conation — способность к волевому движению) или апеллятивная (лат. appellare — обращаться, призывать, склонять к действию); иногда ее же называют призывно-побудительная или волюнтативная (лат. voluntas — воля, желание, хотение) функция.
С регулятивной функцией связаны намерения, цели говорящего, т. е. то, ради чего он обращается к слушающему. Исследования того, каким образом говорящий стремится воздействовать на слушающего и как слушающий воспринимает коммуникативно-побудительные намерения говорящего, в 60-х гг. XX в. сформировали особое лингвистическое направление — теорию речевых актов, тесно связанное с психологией общения, теорией коммуникации и лингвистической прагматикой (см. статьи Н. Д. Арутюновой "Речевой акт", "Прагматика", "Речь" в ЛЭС 1990).
7
Отдельные противоречия, конечно, есть. Например, слово