Многие фрагменты текста были ранее опубликованы в виде статей в научных сборниках и журналах («Социологический журнал», «Логос», «Полития», «Политическая наука», «Неприкосновенный запас», «Сравнительная политика» и др.). При подготовке книги к печати все журнальные версии были обновлены, дополнены и переработаны.
Я благодарен руководству Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», социологическому факультету, кафедре анализа социальных институтов, предоставивших возможности для научной деятельности.
Я рад, что моя книга публикуется в Высшей школе экономики – вузе, в котором я работаю. Благодарю коллектив издательства НИУ ВШЭ за книгу. Отдельное спасибо Марине Ковалевой за качественную профессиональную редакцию текста.
Особая благодарность моей жене Ольге, которая всегда поддерживает меня во всех делах.
Введение
Изучение власти и влияния в различных городских сообществах[1] является, пожалуй, наиболее развитым направлением социологии власти. Начиная 1920-х годов проведены сотни исследований; в них использовались различные модели и объяснения распределения власти, обобщен гигантский эмпирический материал, позволивший расширить и углубить знание многих важнейших аспектов политической жизни и функционирования социума. В последнее десятилетие к изучению власти в локальных сообществах активно подключились и отечественные исследователи.
Городские сообщества являются лишь одним из многих локусов власти; спектр властных отношений крайне вариативен и проявляется в самых различных формах социальной жизни. Поэтому современная кратология представляет собой крайне сложный комплекс научного и гуманитарного знания, в котором выделяется несколько предметных сфер.
Во-первых, концептуально-философский дискурс власти. Многочисленные попытки объяснить феномен власти предпринимались философами и политическими мыслителями начиная с Античности. Настоящая революция в концептуальном анализе власти произошла в середине XX в. вместе с началом эмпирических исследований власти, потребовавших выработки четких операциональных дефиниций «власти». К анализу понятия обратились многие философы, социологи и политические мыслители с мировым именем, в том числе Б. Рассел, Ч. Мерриам, Г. Лассуэлл, Т. Парсонс, X. Арендт, Р. Даль, М. Фуко, Э. Гидденс и др.
Во-вторых, наибольший интерес социальных исследователей традиционно фокусировался на объяснении распределения политической власти в обществе («кто правит?»). В центре их внимания были и остаются вопросы о сравнительных достоинствах и недостатках различных форм правления, оптимальных вариантах и перспективах демократии, возможностях и механизмах ограничения влияния групп, обладающих наибольшими ресурсами власти.
В-третьих, получили развитие исследования власти в важнейших социальных группах и институтах. В частности, предметом исследования стали властные отношения в семье, в малых группах, в организациях. В их числе – исследования власти в городских сообществах.
Главная причина обращения автора книги к данному направлению изучения власти заключается в том, что последние могут выступать в качестве модели анализа власти в социуме. Исследователей политики всегда привлекали и будут привлекать прежде всего наиболее важные для общества формы и проявления власти, связанные с деятельностью национальных элит. Однако возможности проведения систематических исследований власти на этом уровне крайне затруднены. Масштабы целей и задач чаще всего вынуждают исследователей ограничиваться какими-то отдельными аспектами власти или институтами; при этом им приходится искать доступ к наиболее влиятельным фигурам государственной политики, что весьма непросто даже в странах с устойчивыми демократическими традициями. Однако и интервьюируемые представители политической элиты отнюдь не всегда обладают общим видением ситуации, а значительная часть информации оказывается либо закрытой, либо поверхностной. Наконец, эти трудности увеличиваются в разы при попытках проведения сравнительных исследований, без которых вряд ли возможно понять суть происходящего.
В силу этих обстоятельств ученые обратили внимание на более доступные сферы исследования. Выбор был сделан в пользу локальных сообществ, которые, по выражению Терри Кларка, стали для исследователей чем-то вроде фруктовых мушек, используемых биологами при изучении живых организмов: «их много, они разнообразны, значительно менее сложные, чем общества, относительно доступные, и часто гордятся, когда их исследуют» [Clark, 1968а: 4][2]. Городские сообщества стали настоящими лабораториями по изучению власти, в которых формулировались гипотезы, тестировались политические теории, совершенствовались когнитивные модели и методы. Причем многих исследователей, в том числе классиков жанра, они интересовали главным образом как микрокосмы общества[3].
1
В литературе это направление исследований известно как «community power studies». Большинство исследователей предпочитают понятие «сообщество» (community), а не «город» или «территориальная общность», поскольку оно шире и относится не просто к географической территории города или государственной структуре, а ко всем социально-политическим процессам и отношениям в данном месте [Trounstine, Christensen, 1982: 20]. Однако другие полагают, что как раз термин «городская структура власти» (urban power structure) является более точным, поскольку «позволяет принять во внимание, во-первых, что большинство недавних исследований имели место в городах, а не в таких сообществах и квазисообществах, как деревни, племена и поселения, во-вторых, что существует множество структур власти, оказывающих влияние на жизнь каждого города» [Field, 1970: 3].
2
Об этом прямо писали и другие исследователи, объяснявшие свой выбор в пользу городских сообществ. Например, Д. Миллер, отмечая важность выявления наиболее влиятельных акторов в странах Латинской Америки, отметил, что «фокус на городе, а не стране делает исследование возможным» [Miller, 1970: 107].
3
Ф. Хантер: «“сообщество” – это первостепенный центр власти… и место, где властные отношения наиболее удобно наблюдать» [Hunter, 1953: 2].