Софроний Врачанский. Жизнеописание

В то время начал турок военную баталию с московцем и с немцем[84]. И зимовал Юсуф-паша визирь[85] в Рущуке, а сын мой пошел в Волощину и купил свиней, но по некой причине понес убытка 1400 грошей[86]. И видя, что задолжал много, пошел в турецкий стан и стал писцом главного поставщика мяса[87]. Спустя некоторое время разболелась и моя попадья, пролежала больной шесть месяцев и преставилась. Одолели нас и другие издержки. С одной стороны — войско шло, стояло постоем, с другой стороны заимодавцы не оставляли меня, требовали свои деньги, хотели засадить в тюрьму. И как выздоровел я немного, ради того баяния запретил меня духовник в служении литургии на три года[88]. А когда минули три года, дал мне духовник позволение, но владыка мне не давал позволения[89], потому что имел взять с моего сына не только долг, а лишь одной платы с сотни за свои деньги 84 гроша. «Дай мне, — сказал, — эти деньги, чтобы я тебе позволение дал служить литургию!». И продержал меня еще три года без литургии. И чего не перетерпел я от попов, сколько они меня поносили и укоряли меня, и не давали мне должной части. А когда давали, говорили мне: «Вот кормим тебя как некоего слепца!». А были они мои ученики. Такие укоризны и посрамление терпел я шесть лет.

Когда был визирский стан в Мачине[90], главный поставщик мяса послал сына моего с одним своим человеком собрать овец в Филиппопольской округе[91]. И собрали они. И тот ага послал сына моего с двадцатью тысячами овец в стан визиря. И оставил сын мой около семисот отборных баранов в селе нашем, чтобы, когда пройдет там его ага, продал бы их. И когда пришел ага, продал их. Взяли их хаджи[92] Власий и Матфей. И дали их одному человеку, чтобы пошел в Андрианополь[93] и продал их в дни курбан-байрама[94] турецкого. И когда дошли они до Фандаклии[95], случилась ссора между овчарами, и убили одного из них. Схватил их тамошний султан и посадил в темницу, а овец тех присвоил. В те дни вышел из Адрианополя главный начальник стражников караулить горные проходы, чтобы не бежали турки из войска. И передал султан тех заключенных начальнику стражников. А мы о том никаких вестей не имели. Однажды пришли в село наше двадцать стражников узнать, кто продал тех овец. А старшины наши сказали: «Эти овцы были проданы в поповом доме, его спросите, кто их продал, и кто их купил, он знает, а мы не знаем!». И позвали меня туда и отдали в руки тем мучителям стражникам. И привели нас троих к начальнику стражников в Сливен. А он собрался охать в Казанлык[96] и передал нас приставу[97]. Поднялись они и пошли тем полем в Коритен[98]. Был месяца июля двадцать третий день. И пора была знойная и горячая, как огонь. А нам связали руки назад и принудили меня пешим идти. Шли мы часа два и от зноя уморились, потому что они были на конях, а мы пешие. Как же возможно было наравне идти! Хаджи Власий, будучи более старым, упал на землю и обмер. Послал пристав просить начальника стражников, потому что он был близко позади нас, посадить нас на коней наших. А он сказал: «Нет ли у него булавы бить их, чтобы шли. А если не могут идти, пусть им отсечет головы и оставит их!». И как услышали мы это, упало в нас сердце, не знали мы, что нам делать. Сговорились и пообещали тому приставу тридцать грошей, ибо турки падки на деньги. И когда отдалились мы немного, посадили нас на коней наших. И дошли мы до села Коритен и там остановились на ночлег. И прошло близ часу, и привели меня к начальнику стражников. И сперва спросили меня: «Кто продал этих овец?». И я сказал: «Ислам-ага[99], а хаджи Власий их купил!». «И сколько продал?». И я сказал: «Семьсот!». «А не продал ли еще?». А я сказал: «Не знаю, только лишь столько знаю!». — «Не знаешь, негодник такой!». И тотчас приказал повалить меня ничком на землю. И сели на меня трое и начали бить меня по босым ногам: сохрани бог от битья стражников немилостивого! Били меня и приговаривали: «Скажи, сколько овец продал!». И я, не смогши больше терпеть, ибо словно перерезало у меня сердце от боли, сказал: «Пустите меня, чтобы я сказал вам!». И оставили меня. «Скажи!» — говорит. «Знаю — сказал, — что продал главному поставщику мяса и двоим гуртовщикам еще овец, но сколько овец и за сколько их продал, не знаю». Тогда закричал он: «Скорее идите и повесьте этого негодника!». И поволокли меня стражники вешать. Я вырываюсь к начальнику стражников, а они меня волокут, разодрали на мне одежду, забыл я и побои, и боль. И тогда заступились некоторые аги, которые были у него, и вымолили меня от повешения. И заковали нас в железные цепи с другими узниками, коих было человек двадцать пять — турок, христиан, цыган. Но больше было албанцев, сбежавших из войска, которое победил московец у Мачина. И хаджи Власия били не меньше. И всякий день сажали на кол[100] из тех албанцев на глазах наших. И приходили стражники к нам и стращали нас, что хотят и нас на кол посадить. И после упросили мы тех аг, и они вымолили нам освобождение спустя пять дней. И платили мы пеню в тысячу пятьсот грошей, и отпустили нас, но овчаров он не отпустил, и сказал: «Когда поеду в Адрианополь, тогда отпущу их!». Но пока собрался он ехать в Адрианополь, пришло ему увольнение. И остались те овчары, наши сельчане, в темнице. А чего натерпелись мы от их жен! Проезжал один паша через село, и те жены пошли и подали жалобу на нас. А мне что делать — вот те другая беда! И я, услыхав это, убежал в лес и сидел там два дня, доколе не уехал паша. И сидели те овчары там взаперти три месяца. И после получил главный поставщик мяса[101] фирман от визиря и освободил овчаров, и овец взял у тамошнего султана. И от пени той взял половину у начальника стражников: 750 грошей. Этот начальник стражников был из Карнобата[102] Сербезоглу именем Мехмет[103]. Как кончилось все это дело, всю ту зиму прожил я в доме моем. А как не давал мне владыка позволения служить литургию — священники укоряли меня всякий день. И как отдали меня старейшины сельские без вины начальнику стражников, а я столько услужил им во всех сельских делах, — столько раз представал перед визирским советом ради помощи селу! Двадцать лет обучал детей их книжному учению, и каждое воскресенье и на каждый праздник говорил поучение. И столько труда подъял я, и столько добра им сделал, и телесного, и душевного, а они напоследок предали меня в руки начальнику стражников, чтобы он убил меня. И отягчился я этим — одно от этого и другое от поповских укоров, что-де кормили меня как слепца, и от этого отягчения встал и пошел я в Анхиалскую епархию[104]. И владыка принял меня с радостью и дал мне приход из двенадцати сел вместе с Карнобатом[105]. Знал я, что там Сербезоглу, что взял пеню с нас, что отобрали у него ее назад по указу. Но я уповал на правду, так как тех овец ни продал, ни купил, а лишь были они проданы и куплены в моем доме. И когда пришел я туда быть там попом, радовались мне христиане очень. И с марта до святой троицы[106] жил я себе мирно. И в тот день пришел фирман быть ему (Сербезоглу.— Н. Д) опять начальником стражников. И тотчас послал он слуг, и схватили меня и посадили в страшную темницу. И держал он меня четыре дня, и не сделал мне никакого вреда, потому что была в те дни в Карнобате ярмарка[107] и был один тамошний султан гостем в доме его. Потому не было ему возможно сделать мне зло. Было нас четверо на одной короткой цепи, и не могли мы лечь никак, и если ложилось из нас двое, другие двое сидели. Приходили ко мне темничцые сторожа, и ругали меня, и говорили: «Как только уедет султан, тотчас набьем тебя поперек на кол, чтоб помнил ты, как брать назад пеню у начальника стражников!». И не пускали приходить к нам никого из христиан. И глядел я, словно вол, как всякий час могут умертвить меня. На пятый день уехал восвояси султан, и лишь только выехал он из ворот, тотчас пришел темничный сторож и спросил меня: «Как твое имя, скажи правду!». И я ему сказал. Хотел получить судебный приговор, чтобы убить меня. Услыхав это, христиане из города и из сел, что пришли на ярмарку, собрались просить за меня. Мужчины поклонились одному любимому султаном человеку, а женщины поклонились матери его. И попросила мать его обречь (дать. — Н. Д.) меня ей, чтобы не повергло в скорбь христиан мое убиение. И с великими мольбами избавили меня от той лютой смерти. И так как заклялся он убить меня, то в тот день посадил на кол вместо меня одного урука[108], который был убийца. А ту пеню, что взяли у него назад, он повторно взял с меня сполна.

84

... начал турок военную баталию с московцем и с немцем — война Турции с Россией и Австрией 1787 —1791(92) гг., кончившаяся поражением Турции и заключением мира — с Австрией в болгарском придунайском городе Свиштове в августе 1791 г. и с Россией — в Яссах в декабре 1791 г. (по ст. стилю); согласно договорным условиям, Россия окончательно присоединила Крым и получила земли — степи между Южным Бугом и Днестром с границей по Днестру.

85

Юсуф-паша визирь — или Коджа Юсуф-паша (букв. «Большой», тур. простореч. коса — ’много, многовато’; kocadag, kocaman — ’тучный, толстый человек’) — прозванный так за его внушительный вид и окладистую бороду. Турецкий военный и государственный деятель, получивший в 1785 г. звание паши. В русско-турецкой войне 1787—1791 гг. был верховным командующим турецкими войсками, главные силы которых (90 тысяч) были разбиты при Рымнике 11/22 сентября 1789 г. русско-австрийскими войсками под командованием А. В. Суворова. Позднее был отстранен за военные неудачи и казнокрадство.

86

... сын мой пошел в Волощину и купил свиней, но по некой причине понес убытка 1400 грошей — по-видимому, второй сын Стойко — Иван, женившийся позднее на Анне (Гане) Атанасовой и имевший от нее сыновей Стойко (Стефана) и Атанаса. Здесь Стойко называет Валахию просторечным болгарским словом «Влашко», которому соответствует старинное русское Волощина. Реже в «Житии» Валахия именуется Стойко Валашской (Волошской) землей. Пережиточные остатки старой формы прилагательного «волошский» (от волох — ’валах, влах’) до недавнего времени сохранялись русским языком в названии «волошские орехи» — грецкие орехи.

В словах Стойко «по некой причине» болгарский издатель «Жития» П. Н. Орешков (Автобиография на Софрони Врачански, стр. 87, прим. 3) склонен видеть политическую причину, не подкрепляя своего мнения какими-либо доказательствами. Нам думается, что причина эта могла быть скорее коммерческой. 1400 грошей были весьма значительной суммой.

87

... стал писцом главного поставщика мяса — главный поставщик мяса (в особенности баранины) для турецких войск Ислам-ага (у Стойко — «касап баши», букв. ’главный мясник’, тур. kâsap basi) во время войны 1787—1791 гг. пользовался покровительством султана, фирманами приказывавшего оказывать ему всяческое содействие. Такой фирман, например, был издан султаном Селимом III 12 февраля 1789 г., т. е. как раз в описываемое время. Служба Ивана, сына Стойко, в качестве писца, своего рода делопроизводителя, у главного поставщика мяса обеспечивала ему безопасность, некоторое влияние и прибыль в торговых делах.

88

... ради того баяния запретил меня духовник в служении литургии на три года — (см. прим. 81). 61-е правило Шестого вселенского собора (III Константинопольского, 680 г.) гласило: «Предающиеся волшебникам... да подлежат шестилетней епитимии». Трехлетнее запрещение (1787—1790 гг.) в служении литургии, наложенное на Стойко (вероятно, с ведома шуменского архиерея), предусматривавшее, правда, лишь половину узаконенного срока, тем не менее было для него тяжким моральным и значительным материальным наказанием.

89

... дал мне духовник позволение, но владыка мне не давал позволения — имеется в виду преславский епископ грек Неофит (1780—1809), не пожелавший снять «запрещения» со Стойко не из канонических соображений, а из личных побуждений. Причиною было то, что сын Стойко Иван не выплатил ему долга и процентов за него (84 гроша). Очевидно, Неофит занимался ростовщичеством, что было вообще принято среди греческого духовенства высших степеней. Давание денег в рост запрещалось 44-м апостольским правилом. Неофит продлил «запрещение» Стойко до узаконенного шестилетнего срока, движимый собственной выгодой.

90

... визирский стан в Мачине — город в Валахии, турецкая крепость на правом берегу Дуная в Северной Добрудже (восточнее г. Браилово). По свидетельству Р. Бошковича, Мачин в 1762 г. был значительным городом с некоторым числом хороших домов и несколькими мечетями. В 1791 г. вблизи него стояла армия визиря, готовая к нападению на русские войска. После временного успеха князя Н. В. Репнина, разбившего неподалеку от Мачина 28 июня (9 июля) 1791 г. часть турецких сил под начальством командующего войсками в Румелии Ахмета-паши, русские войска под натиском превосходящих сил противника были вынуждены отойти. В то же время турецкое правительство издало повеление паше о немедленном заключении перемирия под угрозой общего превосходства русских войск. Победа при Мачине и общие действия войск привели к заключению выгодного для России Ясского мирного договора 1791 г.

91

Филиппопольская округа — область в восточной части Румелии («земли румов, ромеев» — византийцев, Фракийская равнина, в пределах Южной Болгарии) с древним центром Филиппополем, названным так по имени царя Филиппа II Македонского (IV в. до н. э.). Город на реке Марица, расположен на семи холмах, три из которых некогда образовывали его средоточие, в связи с чем позднее — в эпоху римского владычества — он был назван Тримонциум (лат. Trimontium — ’тригорие, треххолмие’). Его средневековое и современное имя — Пловдив (древнеболг. — Плъвдив, Плъвдин, видоизмененное фракийское Pulpudeva).

Название Пловдива — города и его области — неоднократно встречается в болгарских средневековых источниках. В 970 г. он был взят и разрушен киевским князем Святославом, добившимся у болгарского царя Бориса II верховной власти над болгарским войском во время войны с византийским императором Иоанном Цимисхием. В средние века Пловдив находился в составе то Болгарского царства, то Византийской империи.

После взятия в 70-х годах XIV в. османскими завоевателями Пловдив стал называться Филибе (Filibe — видоизмененное греческое Филиппополис) и был превращен в турецкий город, заселенный выходцами из Малой Азии наряду с уцелевшими в нем болгарскими и греческими жителями. В XVIII в. Филибе (Пловдив) был вторым по величине и значению городом после Адрианополя, административным, торгово-промышленным и ремесленным центром восточной части Румелии. Румелийского эялета (административно-территориальной единицы Османской империи). В эту область — Филиппопольскую округу, славившуюся плодородием и пастбищами, был послан Ислам-агой за овцами сын Стойко Иван. У Софрония Ислам-ага назван просто «ага», без упоминания его имени.

92

хаджи (тур. haci — ’паломник’, из араб.) — почетное звание мужчины (христианина) во времена турецкого господства в Болгарии, совершившего паломничество в Палестину — в Иерусалим, ко «гробу господню» прибавляемое к его имени или фамилии. Болгарское «хаджия» возникло по образцу аналогичного звания мусульман, совершивших хадж — паломничество в их священные города Мекку или Медину. Грамоты, удостоивавшие звания «хаджи», выдавались за подписью иерусалимского патриарха за определенную плату. Женщина, посетившая вместе с мужем «святые места», или жена хаджии, называлась «хаджийка». До сих пор многие болгарские фамилии начинаются словом «Хаджи» (Хаджииванов, Хаджикоцев, Хаджистоянов и т. п.), указывающим, что носители их являются потомками Хаджиев. Хаджии пользовались уважением своих сограждан, а их титул был предметом гордости для получивших его.

93

Адрианополь (греч. ’Αδριανούπολις — ’Адрианов город’) — второй после Константинополя (Стамбула) город в европейской части Османской империи, в Восточной Фракии, на западе современной Турции, в непосредственной близости от границы с современной Болгарией (на реках Тунджа и Марица). Назван так по имени римского императора Публия Адриана (I—II вв. н. э.), выстроившего в нем крепость. В 1363 г. город был взят войсками турецкого султана Мурада I и при Мухаммеде I (1413—1421) стал столицей Османской империи, оставаясь ею до взятия Константинополя в 1453 г. С этих пор город получил название Эдирне, или Эдрене (тур. Edirne, восходящее к болг. Одрин, в старом местном падеже — Одринъ, с метатезой, простановкой дри-~-дир — согласно фонетическим особенностям турецкого языка). В конце XVIII в. и в первые десятилетия XIX в. Адрианополь был торговым городом и центром со 120-тысячным населением, преимущественно турецким (с 13 281 турецкими и 3968 греческими и болгарскими домами, с 11 греческими церквами, посещавшимися и болгарами, с греческой митрополией). Город отличался живописностью, в особенности с северной стороны, оригинальностью своей восточной архитектуры и многочисленными мечетями (свыше 170). Среди них выделялась размерами и своеобразием форм мечеть султана Селима II — Селимие — с четырьмя минаретами (1569—1575 гг., строитель знаменитый зодчий грек Синан), один из самых выдающихся памятников турецкого владычества. Адрианополь был разделен на 20 кварталов («махале»), центром которых была древняя крепость с башнями и девятью воротами. Наиболее благоустроенным был квартал Кеюк (с мечетью Селимие), в самой высокой части города, с домами турецких Вельмож и богатых людей. Средоточием торговой жизни города был Большой рынок (Бюйюк чарши) со множеством лавок (всего в городе их было свыше 1400). Адрианополь вел обширную торговлю со многими странами: Австрией, Италией, Грецией, Египтом, Россией, в которую из него через Одессу и Таганрог ввозились табак и розовое масло. Город был перекрестком восьми дорог. В нем были подписаны два мирных договора между Турцией и Россией: в 1713 и 1829 гг.

94

курбан-байрам (тур. Kurban bayrami — ’праздник жертвоприношений’; kurban — ’жертва’, из араб., bayram — ’праздник’) — четырехдневный «великий» мусульманский религиозный праздник «ид-аль-адха» (с закланием жертвенного овна), установленный в память жертвоприношения библейского праотца Авраама — пророка Ибрахима (Бытие, 22, 1 и след.), первым днем которого было 10-е число последнего мусульманского месяца зу-л-хиджа. В дни курбан-байрама мусульмане предавались веселью, сопровождаемому обильным угощением; среди кушаний были традиционные блюда из мяса приносимого в жертву барана («курбана»). К этому празднику и была приурочена упомянутая в «Житии» продажа баранов.

95

Фандаклии (Пындыклии. Фындыклии, тур. Pandakli) — село примерно в 15 км к юго-востоку от Ямбола (см. прим. 82), по дороге в Адрианополь (теперь Тенево). Вблизи Фандыклии находилось обширное поместье Девлета и Максуда Гиреев.

96

Казанлык (тур. Kazanlik) — город в районе Старой Загоры, недалеко от южного подножия Стара-Планины, в 3 км к северу от реки Тунджа. Расположен в центре живописной котловины, откуда и его название Казанлък (от тур. kazan — ’котел, котловина’). Возник в годы покорения Болгарии турками (в начале XV в.) из маленького болгарского поселения, находившегося на месте западной части нынешнего города. К востоку от него находилась средневековая болгарская крепость Крын (болг. Крън). В XVIII в. ремесленный центр (изготовление плоских шерстяных шнуров — гайтанов — для окантовки одежды болгар и турок; обработка кожи). Славился своими розоварнями примитивного устройства, выделывавшими знаменитое розовое масло. Был разрушен и сожжен отступающими турецкими войсками во время войны 1877 г.

97

пристав — в «Житии» — «орта-чауш» (тур. orta çavus — чин офицера янычарской орты (полка), исполняющего полицейские обязанности в провинциальных областях. Нечто вроде полицейского пристава (начальника небольшого административного участка) в дореволюционной России (см. прим. 23).

98

Коритен — село на пути из Сливена в Казанлык.

99

Ислам-ага (см. прим. 87).

100

... сажали на кол — мучительнейшая казнь, распространенная в Османской империи, как и в некоторых других странах, за уголовные и политические преступления.

101

... получил главный поставщик мяса — приказом визиря, врученным главному поставщику мяса — «касап-баши» Исламу-аге, заключенные в тюрьму овчары были освобождены, а овцы взяты назад у присвоившего их местного феодала-султана.

102

Карнобит — город в современном Бургасском районе (в 57 км от Бургаса). В XVIII в. местечко в плодородной равнине того же названия, непосредственно у северной подошвы возвышения Хисар (крепость) в Странджа-Планине. Возникло в начале османского завоевания Болгарии.’ Данные о его существовании имеются с 1460 г. Под именем Карин-овасы и Карин-ова (тур. ova — ’поле, равнина’) оно упоминается в 1460 и 1479—1481 гг., а также Карново, упоминаемое путешественником-дубровничанином П. Джорджичем в 1595 г. В турецкое время Карнобат с его областью стал средоточием скотоводства (знаменитые карнобатские овцы). В первой четверти XIX в. имел церковь и свыше 300 христианских (болгарских) домов. Был известен продажей сала и большого количества высококачественной пастырмы (см. прим. 82).

103

Сербезоглу именем Мехмет — Сербезоглу — прозвище по отцу: Сербезов сын, т. е. сын «сербеза» — дерзкого, упорного, бесстрашного {тур. serbaz, из персид.; ogul — ’сын’). Отсутствие фамилий у турок того времени приводило к необходимости называть их прозвищами по званию, профессии, ремеслу, внешнему виду или характеру деда, отца или самого человека. Так появились многочисленные прозвищные имена (даваемые и высокопоставленным лицам), вроде Сербезоглу, Касапоглу — ’мясников сын (потомок)’; Кероглу — ’сын кривого, одноглазого или косого’; Кер-Мехмед — Кривой Мехмед, Топал-Хасан — Хромой Хасан, Кара-Мустафа — Черный Мустафа. Турецкое -оглу в именах-прозвищах равнозначно русскому патронимическому суффиксу -ов. Турецкие прозвища стали даваться и болгарам (именовавшимся по отцу): Арабаджи-Стоян — Возчик Стоян; Куюмджи Никола — Золотарь Никола и др. Многие из таких прозвищ превратились впоследствии в болгарские фамилии: Арабаджиев, Куюмджиев и т. п.

104

... пошел я в Анхийлскую епархию — в марте 1792 г. Стойко отправился в соседнюю Анхиалскую епархию {греч. έπαρχία — церковная область), именовавшуюся так по названию епископского города Анхиало (греч. Άγχίαλος, современное Поморие). Анхиало был основан жителями близкой Апполонии (Созополя) — греками около 400 г. до н. э. на небольшом полуострове, отделенном узким перешейком, на западном (болгарском) побережье Черного моря, примерно в 20 км к северо-востоку от Бургаса. На его теперешнем месте (старое поселение не сохранилось) Анхиало был создан византийской императрицей Ириной, построившей в 748 г. церковь богоматери Панагии (Всесвятой). В 812 г. город был взят болгарским ханом Крумом. Город очень пострадал в 1204 г., во время сражений болгар с крестоносцами. В турецкое время Анхиало, захваченный в 1453 г., был важной черноморской пристанью.

105

... владыка... дал мне приход из двенадцати сел вместе с Карнобатом — приход (в «Житии» — «енория», греч. ένορία) — район с определенным количеством селений или домов и жителей (в городах и больших селах), приписанных к определенной церкви. Анхиалским епископом был грек Иоаким Кизику. Приход Стойко включал села с болгарским населением: Шихлари (Раклица), Костен, Сигмен и др. (в т. н. Карнобатском поле). Церковь (апостолов Петра и Павла) была лишь в селе Костен. Местом жительства Стойко был Карнобат, в котором тогда еще не было болгарской церкви. В Карнобате Стойко жил с марта 1792 г. до марта 1793 г.

106

... до святой троицы — троицына дня (приходившегося в 1792 г. на 23 мая) — праздник православной церкви из числа двенадцати главных, установленный, по преданию, в память «сошествия святого духа» на апостолов в Иерусалиме. В песнопениях этого праздника прославляются «три лица» так называемой троицы, откуда и его название.

107

... в Карнобате ярмарка — в «Житии» — «панаир» (греч. παναγύρι) — название, широко утвердившееся в болгарском языке. О ярмарке в Карнобате сообщает математик и астроном Руджиер Иосиф Бошкович, хорват из Далмации, сопровождавший английского посла Жака Портера, возвращавшегося из Константинополя (Стамбула) на родину через Болгарию и Польшу. Ярмарка в Карнобате, по словам Бошковича, тогда большом турецком городе, в который они приехали 7 июня 1762 г., продолжалась три дня. Собиралась она на троицу, празднуемую два дня (что совпадает со сведениями «Жития»). Ярмарка привлекала множество торговцев — греков, евреев: и турок из разных мест империи, в том числе и из Стамбула. Большим успехом на ярмарке пользовалась торговля конской сбруей.

108

... посадили на кол... одного урука — правильнее — «юрука» {тур. yürük). Юруки — тюркоязычное кочевое и полукочевое племя, обитавшее в юго-восточной и западной Анатолии (в Малой Азии) и частично переселившееся в Болгарию в XVI в. (в округи Плевена, Ямбола, старой Загоры, Ихтимана). Юруки, отличавшиеся дикостью и жестокостью нравов, занимались скотоводством и сохраняли пережитки родо-племенного строя.