Софроний Врачанский. Жизнеописание

И пришел я в свою епископию, а она не краше тюрьмы[146], — да ничего! И приняли меня христиане радостно. И ходил я по церквам по воскресеньям и праздникам и говорил поучения на нашем болгарском языке. А те христиане, не слыхав от другого архиерея такие на нашем языке поучения, почитали меня неким философом. Ходил я по селам и собрал владычную подать[147]. Но милостыни, по обычаю, дали мне весьма мало[148], потому что в том году был большой голод во всей Болгарии. Двадцать пара была окна муки[149]. Обещались впредь, если даст бог урожай, помочь мне.

Обойдя Врачанский кадилык, в месяце июне решился пойти в Плевен собирать и там. Приблизясь к Плевену, послал я людей, чтобы известили, что хочу прийти туда. Вышли навстречу нам некие попы и сказали: «Владыко, невозможно тебе прийти сейчас в Плевен, потому что бьются в нем Топузоглу и Налбантоглу[150] за аянлык[151], кому из них быть аяном. И не выходит ни один христианин из своего дома!». И мы ночью тайком вышли. И, проходя мимо Плевена, слышали, как раздаются выстрелы из ружей. И доколе обошли его, что страху набрались! И пошли мы в Арбанаси. И как вышел я из епархии, божиим попущением в тот год разразилась внезапно чума[152]. И вспыхнула вся епархия, и местечки, и села, не осталось чистым ни одного села грехов ради наших. И в том страхе смертном жил я в Арбанаси четыре месяца[153], и что собрал с Врачанского кадилыка денег, прожил их. В месяце октябре пришли плевенцы за мною и сказали: «Есть еще чума, но больше у турок[154], а у христиан помалу пресеклась!». И пошел я с ними в Плевен. Пришел один поп поцеловать мне руку. Смотрю, — лицо у него как в огне горит. И когда хотел он от меня уходить, слышу, другой поп ему говорит: «Зачем поцеловал ты у владыки руку, неужто не видишь, что на тебя напала чума?». И воистину это было так, потому что тою же ночью он умер. Наутро пришли просить у меня попов погрести его. «Если не пошлешь, — сказали — попов, мы пойдем к аге и силой возьмем их погрести его! Они доселе всех чумных погребли, так почему не погребут и этого попа?». А мне что было делать? Послал их, и погребли его. А наутро пришли все ко мне, и не приметил я, как замешался меж них. Надумал я отслужить литургию и причаститься святых тайн, а там что бог даст! И ходил я потом по Плевену и по селам, святил воду повсюду[155], и бог меня сохранил. И так прошли два года, и что собрал я, едва выплатил тем владычную подать и проценты, и покрыл потраченное, но не смог сбросить с долга.

А в лето 1796-е напали гайдуки пазвандовы[156] и заняли все села и городки, и не мог я уже выйти никуда. Посылал я попов собирать владычную подать, но с трудом и половины не могли собрать. В этом же году поднялся румелийский вали Мустафа-паша[157] с 40 тысячами войска на Пазвандоглу. И держали Видин много времени в осаде, но не могли ему сделать ничего. И когда ушел восвояси Мустафа-паша, гайдуки пазвандовы вновь заняли всю мою епархию. В лето 1797-е собрались кырджалии[158] с пазвандовыми людьми и напали на Врацу. И держали ее в осаде восемь дней, и бились, и не могли войти внутрь[159]. А я два дня до того ночью побежал в Рахово[160], чтобы уйти в Валашскую землю[161]. Той ночью оторвался у вьючника конь наш, и потерял я двести грошей с чем-то. И доколе добрались мы Дуная, что страху натерпелись, один бог ведает. И пошел я в Арбанаси, пожил немного там, доколе уберутся кырджалии из епархии моей. И вновь вернулся под осень во Врацу. В лето 1798-е вновь двинулось многое множество царского войска на Пазвандоглу[162], потому что владел он землями до Рущука и Варны. Поднялся капудан-паша из Царьграда[163] с толиким войском и толикими пушками, и прехвальный Караосманоглу из Анатолии[164] и другие двадцать четыре паши и все аяны из Румелии. Сказывали, до трехсот тысяч войска собралось на Видин[165]. И держали его в осаде, и бились шесть месяцев, но не могли сделать ему ничего[166]. А я тогда куда только не убегал: в одном овечьем хлеве жил в январе месяце двадцать дней, пока минет первое войско. После того, как поочистилась помалу дорога, ночью, пошел я в Тетевен[167] лесом, и ветви едва не выкололи мне глаз. И там провел я два месяца. И как пошло первое войско на Видин, поднялся я из Тетевена и пошел во Врацу к воскресению Христову. И по пути едва не убили меня одни турки за чужую вину. Тогда Силяхтар Хюсейн-паша[168], идя к Видину, сжег Габрово[169], а Арбанаси разграбили кырджалии[170], что были с ним. И наш дом весь ограбили, и не осталось ни ложки, ни плошки. И мою одежду, и бумаги, что имел, все взяли, и весь дом раскопали[171]. А дети мои убежали в Котел, а оттуда ушли в Свиштов[172]. А я, так как не было мне возможно из-за войска ходить по епархии моей, пошел с тырновским протосингелом собирать подать с Тырновской епархии. А затем пошел я в Свиштов и нашел детей голыми: сидят на рогожке, а у меня не было денег купить им одежу. Скорбь большая!

146

... пришел я в свою епископию, а она не краше тюрьмы — епископский дом во Враце, старый и неприглядного вида. Спустя некоторое время по просьбе и ходатайству горожан, аян города, босняк-мусульманин Тынкович уступил под епископию занятое им после смерти Серафима (см. прим. 127), предшественника Софрония, принадлежавшее ей двухэтажное здание (именовавшееся жителями «конак» — правительственное здание, особняк) — с широкой дубовой лестницей и нависшей стрехой, построенное Серафимом. Среди других скромных построек Врацы новая епископия выглядела внушительно. На ее месте в конце XIX в. было выстроено большое здание школ ы.

147

... собрал владычную подать — в «Житии» — «мириа» («мирия») — ’подать, налог’ (тур. mirî, miriye — ’казенный, государственный’, из араб.). Мирней, взносимой в турецкую казну, греческая церковь была обложена с начала XVIII в. Ее был обязан платить каждый глава семьи — христианин. Собиралась мирия обычно священниками (в селах, где они были) или уполномоченными на то владыкой мирянами. Первый обход епархии Софроний совместил с личным сбором владычной подати. В патриаршескую казну и в пользу архиерея поступали с епархии: 1) канонический налог (τό κανονικόν) со всякого подведомственного ему священника, 2) налог с каждого вступавшего в брак, 3) годовая подать натурой (зерном, вином, растительным маслом и т. п.) с каждого христианского дома, 4) приношения от епархиальных монастырей. Более точные сведения об этих доходах имеются с XVII в. Из поступлений с епархии Софроний должен был выплачивать поставившему его епископом тырновскому митрополиту Матфею свои долг (27 500 грошей) и проценты с него — 12 процентов годовых, взимавшиеся в крупном болгарском торгово-промышленном центре Габрово в 1796— 1797 гг. (см. прим. 169).

148

Но милостыни, по обычаю, дали мне весьма мало — кроме владычной подати, епископу причиталась и «милостыня» — годовая подать, приношения натурой (см. прим. 147).

149

Двадцать napâ была окка муки — очень высокая цена в голодный год (при обычной цене 12 пара за 1 окка муки в Стамбуле в 1798 г.; см. прим. 29).

150

...бьются в нем Топузоглу и Налбинтоглу — местные плевенские турецкие мелкие и незнатные (судя по именам) феодалы, боровшиеся за место аяна (см. прим. 73). Прозвищные имена: Топузоглу — сын коренастого, похожего на «топуз» (тур. topuz) — висячую гирю округлой формы на безмене (ручных весах), Налбантоглу — сын налбанта (тур. nalbant) — кузнеца (коваля), подковывавшего лошадей и волов; ср. русск. Кузнецов, Ковалев (см. прим. 103).

151

аянлык (тур. âyanlik — здесь — звание и обязанности аяна, должность аяна). В болгарский язык того времени и позднее вошло много турцизмов с типичным турецким аффиксом -лык (-lik, болг, -лък, с ъ, соотв. приблизительно русск. ы); ср. просторечные: даскаллък — ’учительствование’, войниклък — ’солдатчина’. ергенлък — ’холостяцкая, вольная жизнь’ и др.

152

... божиим попущением в тот год разразилась внезапно чума — в Османской империи эпидемии чумы были чрезвычайно опустошительными (см. прим. 9). Возможно, что очагом чумы в болгарских землях в 1795 г. был Рущук на Дунае, в котором вымерло тогда почти три четверти населения. Как всякий набожный человек, Софроний считал чуму божьим наказанием за людские грехи.

153

... жил я в Арбанаси четыре месяца — спасаясь от чумы во Врачанской епархии, Софроний ушел в более отдаленное Арбанаси к детям и прожил у них до октября 1795 г.

154

... пришли плевенцы за мною и сказали: «Есть еще чума, но больше у турок...» — невежественное и суеверное турецкое население, незнакомое с гигиеной и воспитанное в представлениях косного восточного фатализма, по-видимому, страдало от чумы в большей степени, чем болгарское.

155

... святил воду повсюду — по христианским верованиям, так называемая «святая» вода (освящаемая по церковному ритуалу) исцеляет от болезней. Софроний в октябре-ноябре 1795 г. ходил по Плевену и по епархии, святил воду и, по обычаю, окроплял ею жилища и людей. На зиму он возвратился во Врацу,

156

... гайдуки пазвандовы — здесь грабители из войск Пазвандоглу.

157

... румелийский вали Мустафа-паша — правитель эялета (вилайета) Восточной Румелии Эль-Хаджи Мустафа-паша, главнокомандующий войсками, действовавшими против Пазвандоглу, назначенный 24 марта 1797 г.

158

кырджалии (кирджалии — русифицированная форма, тур. kircali) — кирджалиями (правильнее — кырджалиями) назывались восстававшие против правительственной власти и самоуправства ее представителей (аянов и т. п., см. прим. 73) турки (к которым присоединялись недовольные и свободолюбивые болгары, албанцы, татары, босняки и др.), объединявшиеся в банды, грабившие и убивавшие и местное население, нападавшие на села и городки и зачастую сжигавшие их. Впервые по известным османским документам слово «кырджалии» встречается в «иляме» (тур. ilâm — судебный приговор, письменное судебное постановление) кади Узунджово и Хаскей (нынешние село Узунджово и город Хасково у подножия Северо-Восточных Родоп) от 23 сентября 1785 г. Происхождение слова «кырджали» (болг. кърджали) продолжает оставаться невыясненным окончательно. Возможно, оно образовано от имени лица или от наименования местности, в свою очередь ведущей свое название от имени или прозвища лица.

В официальных турецких документах того времени кырджалии обычно именовались «даалы», «даглы» (тур. dagli — ’горец’) или «даглы эшкияси» (тур. daglieskiyasi — ’горные разбойники, разбойники-горцы’, как пришедшие из-за Родопских гор). «Кырджалии» было их прочно укрепившееся народное прозвище.

По своей сущности кырджалийство было массовым разбойничеством, всегда в той или иной мере существовавшим в Османской империи. Зародившись в 70—80-х годах XVIII в., оно достигло крайних пределов в годы упадка Турции в период русско-турецкой войны 1787—1791 гг. В это время кырджалиями были опустошены и сожжены богатые болгарские городки и села: Арбанаси (см. прим. 170), Панагюриште, Копривштица, Калофер, Трявна, Елена, Габрово (см. прим. 169) и др. От их нашествий, главным образом в результате бунтов против аянов, пострадали Пловдив и его округа, области Сливена и Ямбола (см. прим. 66). Их участи едва не подвергся и Котел, оказавший упорное сопротивление. В 1797 г. Пазвандоглу привлек на свою сторону трех наиболее видных кырджалийских главарей: Филибели-Кара-Мустафу, Гошанц-Халила и Манаф-Ибрагима.

Кырджалийские нашествия в равной степени стали страшным бичом как для болгарского, так и для турецкого населения, сплотившим их для общей борьбы с врагом. Султанское правительство не имело сил справиться с кырджалиями, несмотря на предпринимаемые меры (в 1796 г. расправиться с ними было поручено Хакы-паше, а в 1797 г. — Мустафе-паше). От кырджалиев, сражавшихся с султанскими войсками на стороне Пазвандоглу, очень пострадала и Видинская область, в состав которой входила Врачанская епархия. После смерти Пазвандоглу шайки кырджалиев, бывшие в его войсках, ушли из Видинской области и возвратились во Фракию. Образ кырджали-болгарина («Кирджали был родом булгар») был создан Пушкиным в одноименной повести («Кирджали», 1834 г.). Поэтический рассказ о разбойнике Кирджали привлек внимание Пушкина в 1823 г., в бытность его в Кишиневе. Сведения о Кирджали были получены Пушкиным от Μ. И. Лекса, чиновника в канцелярии губернатора И. Н. Инзова. В 1828 г. Пушкин начал писать поэму о Кирджали — «В степях зеленых Буджака». Встреча с Μ. И. Лексом в Петербурге в 1833—1834 гг. дала Пушкину новые материалы для задуманной повести. Настоящего имени Кирджали Пушкин не знал. Высказывается мнение, что им был болгарин по прозвищу Георгий Арнаут, известный своей чрезвычайной смелостью (Д. Осинин. По българските светини. — Антени. Седмичник за политика и култура, брой 22, г. II, 1972, стр. 15).

159

... держали ее в осаде восемь дней, и бились, и не могли войти внутрь — своим спасением от кырджалиев Пазвандоглу в 1797 г. Враца была обязана распорядительности аяна города Бекира-паши, сумевшего создать с помощью врацских беев и видных граждан-турок надежную оборону города из турок и болгар. Сумел защитить себя от кырджалиев и Котел.

160

Рахово — современное Оряхово (с 1888 г.) — село и городок Врачанской округи в епархии Софрония, пристань на правом берегу Дуная, примерно в 77 км к северо-востоку от Врацы. Наименование Рахово — турецкая фонетическая переделка, упоминаемая с XV в. (Оряхово — Ряхово — Рахово), старинного славянского названия Оряхово (Орехово, от орях — орех). Оряхово возникло в средине века, и как болгарская крепость упоминается в 1266 г., когда она перешла в руки венгров. В 1396 г. крепость была взята и сожжена крестоносцами венгерского короля Сигизмунда I (1361—1437) и западноевропейских феодалов. Позднее, в 1596 г., под ее стенами были полки валашского владетеля и военачальника Михаила — Михая Храброго (Витязя — 1558—1601). Из Рахово Софроний отправился в Арбанаси.

161

... уйти в Валашскую землю — переправившись через Дунай. Софроний ушел в Валахию, откуда, по-видимому, более спокойным путем пришел в Арбанаси.

162

... двинулось многое множество царского войска на Пазвандоглу — по приказу султана Селима III (1789—1807) против Пазвандоглу двинулось из Стамбула сильное турецкое войско с сорока пушками. Перед отправлением в поход, 11 (22) апреля 1798 г., султаном был сделан ему смотр. Это войско, пополняемое по пути другими войсками, достигло Видина в конце мая или в начале июня 1798 г. По Дунаю двинулась в помощь сухопутным войскам флотилия из 15 речных канонерок.

163

... капудан-паша из Царьграда — во главе войска был поставлен султанский любимец Кючук-Хюсейн-паша, имевший чин капудана-паши (см. прим. 54).

164

Караосманоглу из Анатолии — в подчинении капудан-паши были Кара-Османоглу («Черный Османов сын») — прославленный военачальник из Анатолии (Малой Азии), много пашей и румелийские аяны (в роли военачальников).

165

Сказывали, до трехсот тысяч войска собралось на Видин — у капудан-паши было в действительности около 80 000—100 000 человек (число весьма преувеличено народной молвою и Софронием). Видин был осажден стотысячным войском (вместе со вспомогательными войсками). Под личным начальствованием капудан-паши было 10— 15-тысячпое азиатское войско и 7—8 тысяч артиллеристов, моряков и ополченцев-добровольцев.

Видин, во Врацкой округе, на правом берегу излучины Дуная, юго-восточнее впадения в него рекп Тимок, был в то время сильно укрепленной турецкой крепостью, вооруженной двумястами пушками, поставленными в башнях. Со стороны Дуная он был защищен двойной стеной, а с суши земляным валом с каменной облицовкой и широким (около 17.5 м) и глубоким (около 5.5 м) рвом, наполнявшимся в случае нужды водой из Дуная. Крепостные сооружения Видина были усовершенствованы французскими военными инженерами в XVII в.

Видин, возможно названный по имени лица (средневек. болг. Бъдинъ, Бдинь), возник на месте старой римской крепости Бонониа (Bononia) и был включен в пределы Первого Болгарского царства еще в IX в. В X в. он был сильной крепостью, оказавшей упорное сопротивление войскам византийского императора Василия II Болгаробойцы в 1002 г. В средние века он стал важным центром сообщения торгового пути, связывавшего Болгарию с Валахией, Венгрией и другими странами Европы. В 1262 г. Видин, бывший в то время многолюдным и большим городским центром, в результате военных столкновений между болгарами и венграми оказался во владении русского князя Якова-Святослава (см. прим. 130). После битвы на Косовом поле в июне 1389 г. Видин сделался зависимым от Турции. После поражения венгерского короля Сигизмунда I у Никополя в 1396 г. (см. прим. 215) он был окончательно захвачен турками. В 1689 г. Видин, будучи пограничным с Австрией городом, был взят австрийскими войсками и превращен в первоклассную крепость, снабженную фортификационными сооружениями по системе знаменитого французского военного инженера Вобана. В 1690 г. он снова перешел к туркам, продолжавшим его укрепление. В XVIII в. в Видине началось усиленное строительство красивых караван-сараев, медресе, фонтанов, бань, приютов при мечетях и т. п., восхищавших иностранных путешественников. В конце XVIII в. Видии стал своего рода столицей и военным оплотом Пазвандоглу (см. прим. 138). От средневековья в Видине сохранился болгарский замок «Бабини Видипи кули» («Башни бабы Виды», возможно XIII в.), а от времен Пазвандоглу — мечеть его имени, здание его библиотеки в ее дворе и «текке» (мусульманский монастырь) Салахиддин-баба.

166

И держали его в осаде, и бились шесть месяцев, но не могли сделать ему ничего — во исполнение приказа правительства начать решительные военные действия (после шестимесячной осады) и «грозным огнем» сломить сопротивление Пазвандоглу Хюсейн-паша темной ночью 26 октября 1798 г. повел свои войска на штурм Видина, но вследствие допущенных тактических ошибок вынужден был отступить с огромными потерями. Его войска были отведены в направлении Рущука на Дунае, куда Хюсейн-паша перенес свою ставку.

167

... ночью пошел я в Тётевен — у Софрония — Тетювене. Тетевен — старинное Тетовене (1600 г.), позднее Тетювене, вероятнее всего, названное так основавшими его переселенцами из Тетово в Западной Македонии (ср. Арбанаси, прим. 125), в те времена — небольшое поселение по обоим берегам верхнего течения реки Белый Вит у подножия вершины Лестовица, примерно в 70 км к юго-западу от Врацы. Наиболее ранние о Тетевене сведения письменных источников не старше XVI в. В годы турецкого владычества Тетевен пользовался привилегиями, подтвержденными в 1799 г. султанским фирманом. В XVII—XVIII вв. Тетевен был ремесленным центром (ювелирные изделия, медная посуда), насчитывавшим более 2000 домов, в нем трудились «грамматики» и переплетчики книг (школа переписчиков и переплетчиков существовала в близком монастыре Варовитец). Своим благосостоянием Тетевен был обязан покровительству центральной власти, сохранившему его до конца XVIII в. от кырджалийских нашествий. По-видимому, этим обстоятельством объясняется и двукратное пребывание в нем Софрония (в 1798 и 1799 гг.), искавшего спасения от кырджалиев. Однако в феврале 1801 г. город, вопреки ожесточенному сопротивлению жителей, подвергся их нападению и был сожжен в начале марта 1801 г. Вблизи Тетевена был древний монастырь св. Ильи. О пребывании Софрония в Тетевене, к сожалению, не сохранилось никаких сведений.

168

Силяхтар Хюсейн-паша (тур. silâhdar букв, ’держащий оружие, оруженосец’) — придворное звание, присваиваемое сановникам султанского двора или состоявшим на службе при бейлер-беях (бейлер-бей — генерал-губернатор). В «Житии» — командующий отрядом, находившийся в подчинении капудан-паши Хюсейна.

169

Габрово — селение и позднее город, названный так по имени дерева «габър», русск. граб, расположенный на обоих берегах верхнего течения реки Янтры у северных отрогов Шипкинской Стара-Планины. Габрово возникло, как предполагают, до османского завоевания Болгарии и уже в начале XVI в. было значительным поселением с чисто болгарским обликом, чему благоприятствовали даруемые ему султанами привилегии. В XVIII в. Габрово было крупным центром кустарной ремесленной промышленности, изделия которого (железо, деревянные поделки, кожа, шерсть, шаяк, сбруя, гайтан, аба и др.) находили широкий сбыт не только на рынках Европейской и Азиатской Турции, но и в странах Европы (в Вене, Бухаресте, Брашове — в Румынии, в Одессе и Москве). По словам Софрония, поджог Габрово войсками Хюсейна-паши произошел при их походе на Видин, следовательно, в начале или середине мая. Однако это сообщение противоречит записи в богослужебной книге — Минее габровской церкви Иоанна Предтечи, согласно которой пожар произошел в конце декабря 1798 г., т. е. уже во время отступления войск Хюсейна-паши после неудачного штурма Видина, произведенного в ночь на 26 октября того же года (П. Цончев. Преживелици на Габрово от края на XVIII век до Освобождението, стр. 125—126). В 1812 г. Габрово насчитывало около 1000 домов. В 1834 г. в нем было открыто первое в Болгарии училище повышенного уровня, известное под названием Априловского (по имени его главного создателя В. Е. Априлова, уроженца Габрово, жившего в Одессе).

170

... Арбанаси разграбили кирджалии — часть кырджалиев в качестве наемников входила в состав войск капудан-паши Хюсейна. Пережившие страшные дни арбанасчане разбежались; многие из них искали спасения в Валахии, Свиштове, Шумене, Сливене, Карлово и поселились там.

171

... весь дом раскопали — дом, в котором жили дети Софрония и сам он во время пребывания в Арбанаси, находился неподалеку от церкви св. архангелов. Очевидно, кырджалии «раскопали» дом в поисках зарытых денег и ценностей.

172

... убежали в Котел, а оттуда ушли в Свиштов — (тур. Zistovi — Систово) — оживленный торговый город и пристань на правом берегу Дуная, в Плевенском районе. Наиболее древнее поселение вблизи Свиштова, созданное славянами при их заселении Балканского полуострова (VI в. н. э.), было Стыклен, на месте римской крепости Novae. Краткое описание Свиштова в XVII в. дает известный турецкий путешественник Эвлия Челеби, посетивший его в 1651 г. В эпоху турецкого владычества Свиштов был султанским владением и подчинялся непосредственно центральной власти, что содействовало спокойствию и благосостоянию его жителей. Экономическому подъему Свиштова в конце XVIII в. (связывавшему Дунай с Эгейским морем посредством трех горных балканских перевалов) способствовало его географическое и стратегическое положение и близость к Западной Европе, а также расширение торговых связей Австрии с балканскими странами по Дунаю. В 1791 г. в нем был подписан сепаратный австро-турецкий мирный договор, возобновлявший старое торговое соглашение. В годы кырджалийских нашествий население Свиштова пополнилось пришельцами из других городов и сел, в том числе и из Арбанаси. Летом 1798 г. в Свиштов бежали из Котела пришедшие туда из захваченного кырджалиями Арбанаси сын Софрония, Иван, его жена и их дети. Оттуда внуки Софрония Стойко и Атанас были отправлены с его рекомендательным письмом в Бухарест (см. прим. 244). Впоследствии Свиштов оказался первым болгарским городом, занятым русскими освободительными войсками, переправившимися через Дунай из Зимнича 15 (27) июня 1877 г.