Солдат всегда солдат. Хроника страсти

И вот настал день, когда мне стукнуло сорок, и я решил показать все, на что способен как романист: я засел за книгу. Так сложился «Солдат всегда солдат». Тогда у меня не было ни малейших сомнений в том, что он будет моей последней книгой. Я всегда полагал — и, возможно, в глубине души до сих пор так думаю, — что писатель состоялся, если у него есть одна главная книга. К тому же, все стремительно менялось — я заканчивал «Солдата» в те дни, когда новое, гораздо более яркое поколение писателей, казалось, вот-вот завоюет Лондон, а с ним и весь мир. Вокруг кипела буча, поднятая шумной и буйной ватагой литературной молодежи тех лет — кубистов, вортицистов, имажистов.[4] Рядом с ними я казался самому себе то ли угрем, незаметно проскользнувшим на глубоководье, чтобы выметать потомство и отдать концы, то ли большой гагарой, которая благополучно добралась до цели, отложила свое заветное яйцо и теперь может спокойно умереть. С собратьями по цеху я уже распрощался на страницах журнала «Траш»,[5] — едва пискнув, этот новоиспеченный литературный птенец почил в бозе. И я тихо отошел в сторону, чтоб не мешать нашим общим друзьям — Эзре, Элиоту, Уиндему Льюису, Х. Д.[6] — всей этой шумной молодой компании, ломившейся в дверь.

Впрочем, гордым завоевателям, перед которыми, казалось, вот-вот падет и Лондон, и весь остальной мир, не пришлось изведать сладость победы. Голоса кубистов, вортицистов, имажистов и иже с ними потонули в грохоте артиллерийских залпов Первой мировой войны. Я выбрался из своего укрытия и, вспомнив кое-что из написанного, осмелился положить свои скромные труды рядом с твоими — сильными, тонкими, прекрасными вещами.

Сейчас, сравнивая, я вижу, что «Солдат всегда солдат» так и остался для меня заветным яйцом какой-то неведомой природы, залетной птицей, последним из могикан. Написан он давно — так давно, что едва ли я задену чье-то самолюбие, если коротко задержусь на этой старой книге. Не вижу ничего зазорного в том, если, сняв с полки одну из своих книг десятилетней давности, автор вдруг восклицает: «Господи, неужели это я мог когда-то так здорово писать?» Не вижу потому, что за этим невинным приступом самолюбования скрывается вечное сомнение в своей способности писать хорошо, да и потом, кто ж позавидует славе потухшего вулкана и станет упрекать его за то, что тот тешит свое тщеславие?

Как бы там ни было, недавно мне пришлось заново перечитать эту книгу, — я переводил ее на французский, — и, естественно, перевод потребовал от меня куда более дотошного и въедливого анализа, чем когда просто перечитываешь роман. Так вот, признаюсь, я изумился, обнаружив, какую бездну труда вложил я в организацию материала, какое хитросплетенье ссылок и перекрестных цитат я туда ввел. Впрочем, что удивляться — хотя роман я закончил относительно быстро, вынашивал я его лет десять. Дело в том, что это реальная история, я услышал ее от самого Эдварда Эшбернама, и я не мог начать писать, пока остальные участники драмы были живы. Все эти годы я держал ее в памяти, то и дело мысленно возвращаясь к ней.

Я был одержим тогда одной идеей: послужить английскому роману примерно так же, как в свое время послужил французской литературе Мопассан своей повестью Fort Соmmе la Могt.[7] И однажды мне показалось, что мои старания не напрасны: я был в одной компании, и какой-то молодой человек с жаром воскликнул: «Послушайте, лучший английский роман — это „Солдат всегда солдат“!» Его пыл несколько охладил мой друг Джон Родкер: со свойственным ему сдержанным интересом к моему литературному творчеству он заметил, четко выговаривая и слегка растягивая слова: «Верно, только с одной оговоркой: это лучший французский роман в английской литературе».

Засим, отдав дань моим повелителям и законодателям из Франции, я оставляю эту книгу на суд читателя. Лишь два слова о заглавии.

4

«Кубисты» — приверженцы кубизма (фр. cubisme, от cube — куб), модернистского течения в изобразительном искусстве первой четверти XX в., которое выдвинуло на первый план формальную задачу конструирования объемной формы на плоскости. Слово «кубисты» было употреблено в 1908–1909 гг. французским критиком Л. Воселем как насмешливое прозвище группы художников, изображавших предметный мир в виде комбинации геометрических тел или фигур. Термин «кубизм» вначале обозначал формальный эксперимент, предпринятый во Франции между 1907–1914 гг. небольшими группами художников под влиянием живописи Поля Сезанна (его посмертная выставка состоялась в Париже в 1907 г.), африканской скульптуры и искусства примитивов. В 1907 г. Пабло Пикассо написал необычную по остроэмоциональной гротескности картину «Авиньонские девушки» (Музей современного искусства, Нью-Йорк), в которой фигуры справа, деформированные, огрубленные, изображены без каких-либо элементов светотени и перспективы, как комбинация разложенных на плоскости объемов. В 1908 г. в Париже образовалась группа «Батолавуар» («Лодка-плотомойня»), куда входили П. Пикассо, Ж. Брак, испанец X. Грис, писатели Аполлинер, Г. Стайн и др. В этой группе сложились и последовательно были выражены основные принципы кубизма. Лондонская публика впервые увидела французскую кубистическую живопись на выставках в Графтон Гэлери в 1910 и 1911 гг.

Под «вортицистами» имеются в виду создатели «вортицизма» (от англ. vortex — вихрь, водоворот) — авангардистского течения в литературе и искусстве Англии, бурно развивавшегося в 1912–1915 гг. Поэты-вортицисты Уиндем Льюис, Эзра Паунд, Годье-Бржеска и художники С Р. Невисон, Эдвард Уэдсворт и скульптор Джейкоб Эпштейн выступали против сентиментальности искусства XIX в., творя новый век машин, экспрессии и движения в абстрактных геометрических вихреобразных формах. В 1914 г. У. Льюис начал издавать модернистский журнал «Бласт: Обзор великого английского водоворота», который был задуман как вызов безмятежному спокойствию соотечественников.

«Имажистами» (фр. image — образ) называли себя английские и американские поэты 1910-х гг., противники романтической традиции в искусстве, авторы программной антологии Deslmagistes (1914), выпущенной под редакцией Эзры Паунда: Ричард Олдингтон, Хильда Дулиттл, Ф. С. Флинт, Скипуит Кэннелл, Эми Лоуэлл, Уильям Карлос Уильямс, Джойс, Паунд, Форд М. Форд, Аллен Апуорд и Джон Корнос. Теоретиком современной алгебры стиха выступил Т. Э. Хьюм (1883–1917), поэт, эссеист и философ-самоучка

5

«The Thrush» поэтический журнал, непродолжительное время издававшийся в конце 1900-х гг.

6

Имеются в виду американские и английские поэты-модернисты Эзра Паунд (1885–1972), Т. С. Элиот (1888–1965), Уиндем Льюис (1882–1957) и Хильда Дулиттл (1886–1961), печатавшаяся под псевдонимом «X. Д.»

7

«Fort Соmmе la Mort» — поздний роман Ги де Мопассана, известный в русском переводе под названием «Сильна, как смерть» (1889).