Почти не разрушенный, Кремль тем не менее катастрофически запущен. Храмы охвачены тотальной реставрацией. На гранитных валунах мшистый налет рыжеватого оттенка — это лишайник, он меняет цвет в зависимости от времени года. Такая массивность построек не так уж часто встречается. Монастырь идеально подходит для темницы. Да и куда бежать?[1]
Жилище отца Германа расположено в том же корпусе, где музей, но сзади, с торца. Сбоку пристроена деревянная веранда и сенцы. Новенькие, они пахнут свежим деревом; сразу видно, срублены специально для долгожданного хозяина. Внутри все с иголочки чистое — значит, необжитое.
Первым делом мы устраиваем в келье отца Германа красный угол, который почти пуст, обильно украшаем его оптинскими иконами. После общего совещания принимаем решение оставить здесь все съестные припасы, которые у нас с собой, а также часть предназначенных для Пинети брошюрок и сувенирчиков. Выкладываем на стол и толстые книги: И. Концевича, С. Четверикова, затем молимся и трапезничаем.
Раньше Соловки были для меня чем‑то абстрактным: Соловки и Соловки. Теперь я знаю: это шесть островов. Самый большой — Соловецкий, здесь Кремль и печально знаменитая Секирка, чуть поменьше остров Анзер, где приняло венцы неисчислимое число Новомучеников. Далее остров Муксалма и Малая Муксалма, Большой и Малый Заяцкие острова, причем на каждом осколочке архипелага свой климат, свой ландшафт, от дремучей тайги до тундры, природных повторений на Соловках нет. За день, который у нас в запасе, осмотреть все это невозможно, да и не входит в задачу. Главное — отслужить панихиду по Новомученикам Соловецким. Я мечтала сделать это на Голгофе, но оказывается, это недостижимо, нужен катер и спецразрешение, за один день не управиться.
II. ГОЛГОФА СОЛОВЕЦКАЯ
Почему меня влечет эта загадочная, мало кем посещаемая сегодня гора? Особое, свыше избранное место, она прославлена явлением Божией Матери, Которая повелела выстроить на вершине скит во имя Распятия Ее Сына. До сих пор по крутым голгофским тропинкам ступают стопочки Пречистой, невидимые плотскими очами, лишь замирающим биением сердца ощутимые…
Когда духовник Петра I впал в немилость, государь сослал его на Соловки, где тот постригся в мантию под именем Иова. Новый монах изумлял всех молитвенным бодрствованием, смирением и кротостью. Его освободили от всех послушаний и предоставили возможность вести созерцательную жизнь. Отца Иова повлекло к труднейшему виду подвига — отшельничеству. В то время пустынники спасались на острове Анзер, отделенном проливом в четыре версты. До 1616 г., пока там не поселился Преподобный Елеазар, остров был необитаем.
Много пришлось перенести первому подвижнику. Его одолевали вражеские страхования, демоны в различных образах, но Елеазар не смущался и отгонял супротивную силу молитвой. «Крепись, Господь с тобою», — заповедала ему явившаяся во сне Пресветлая Родительница и приказала написать на стенах кельи: «Христос с нами уставися». С тех пор у Анзерских братьев вошло в обычай изображать эти слова на входных дверях.
О внутренней жизни схимонаха Елеазара говорить трудно, об этом знает только Бог. Нам известно лишь, что он был незаурядным иконописцем, оставил книгу наставлений для новоначальных, а также повесть о явлениях ему Небесной Защитницы, подписанную «Грешный старец Елеазар». После смерти он сам неоднократно являлся страждущим инокам, подавая им помощь и вразумление.
Слава о богоугодном муже разнеслась по всему Беломорскому побережью и достигла столицы. Анзерский схимник был вызван в Москву, где принял исповедь царя Михаила Федоровича, скорбящего об отсутствии наследника. Преподобный Елеазар испросил ему у Господа сына.
Так родился Алексей Михайлович. Вступив на престол семнадцати лет, он пожелал видеть старца, молитвами которого пришел в мир, и тот, несмотря на дряхлость, еще раз с радостью приехал в первопрестольную. Сопровождавший Преподобного монах Никон, его постриженник и духовное чадо, стал молодому царю ближе, чем брат по плоти. Не этим ли объясняется его стремительное восхождение по иерархической лестнице до Патриарха Всероссийского?
Пустынь Преподобного Елеазара Анзерского.
Преподобный Елеазар положил начало Троице-Анзерскому скиту и отстроил в нем храм Пресвятой Троицы, где до наших дней почивают его Св. Мощи. Сюда‑то и поступил бывший государев духовник иеромонах Иов. Жить на острове было трудно: суровый климат, тундровый гнус, скудость пищи, но ревнитель безмолвия все выдержал и через девять лет удостоился принять схиму с именем Иисуса, в честь Навина, царя Израильского.
1
В XIV в. Соловецкие острова принадлежали Марфе Борецкой, отсюда частые поездки Св. Зосимы в Новгород. Однажды он предрек гибель всему дому Посадницы. Вскоре вольный город пал, Соловки переходят во владение Московского Государя.
Духовная сила северной твердыни быстро распространяется по Отечеству, питая его. Соловецкими постриженниками были такие иерархи Российской церкви, как патриархи Иоасаф I и Никон, митрополиты Исидор Новгородский, Илларион Псковский, Игнатий Тобольский, Рафаил Астраханский, Иов Новгородский, архиепископы Маркелл Вологодский, Варсонофий Архангелогородский. Молитвами Св. Угодников Зосимы и Савватия источник благодатной жизни здесь никогда не прерывался, хотя в истории архипелага были страницы поистине трагические.
Про Соловки 1918—20 гг., когда во главе Верховного Управления Северной Области встал эсер Н. В. Чайковский, мало что известно, кроме того, что монастырь оставался монастырем и насчитывал около 300 монахов. В 1921 г., как во многих обителях, здесь образовалась сельскохозяйственная артель, но чекисты уже положили глаз на богатые беломорские острова. В 1922 г. ВЧК упраздняется, создается ГПУ. В этом же году сюда начинают перевозить заключенных из лагерей на материке, которые сегодня называются тюрьмами правительства Чайковского — на самом деле это предтечи СЛОНа. Поначалу в эти застенки попадали далекие от политики печерские, пинежские, мезенские мужики, потом туда стали свозить «золотопогонников» и «каэров» со всей страны. Лагеря «основного назначения» располагались частично в устье Северной Двины (остров Мудьюг), частично в Холмогорах и Пертоминске. Начальствовал над ними А. П. Ногтев (1892–1946), бывший матрос «Авроры».
Ученики Святителя Филиппа, соловецкие монахи Вассиан и Иона Пертоминские, утонули в море при выполнении послушания. Волны выбросили тела на берег Унской губы. Они оказались нетленными. Впоследствии это место прославилось изобильными чудесами, и вокруг стали селиться молитвенники и постники. Именно здесь, на месте явления непостыдных мощей Угодников Божиих, и возник один из первых советских концлагерей — Пертоминский, что, несомненно, содержит тайное обетование о грядущей славе всех страдавших в нем. Почему после революции в Господних обителях возникали места мучилищ, а позднее дома умалишенных — тема особая…
В Холмогорском лагере зверствовал Квицинский. Неподалеку от бараков стоял «белый дом» — заброшенная усадьба, где он лично расстреливал заключенных. И вот на Соловки отсюда везут заключенных, баржа за баржей, причем некоторые тонут в Белом море. Надзиратели перешли на Соловки, их стиль и методы обращения с людьми передавались последующим поколениям. Именно из северных лагерей вышли первые палачи СЛОНа — Квицинский, Михельсон, Ногтев, откровенно заявивший своим жертвам: «Вам давно пора понять, что мы победители, а вы — побежденные. Мы совсем не собираемся устраивать так, чтобы вам было хорошо, и нам нет делало вашего недовольства. По — моему, вам гораздо проще сразу повеситься». А. П. Ногтев (1923–1924) был первым начальником СЛОНа, его сменил латышский чекист Ф. И. Эйхманс (1925–1929). С весны 1929–го до конца года опять А. П. Ногтев. С конца 1929–го до весны 1930 г. — Зарин, с весны 1930–го до 1932 г. Д. Успенский.
В 1923 г. в Соловецком Кремле вспыхнул загадочный пожар, который бушевал трое суток. Под шумок из ризницы пропали многие ценности, а главное, сгорели документы, архив, книги описей. В случившемся обвинили монахов и выгнали из монастыря, оставив лишь необходимых работников, без которых власти не могли обойтись: артель рыбаков, штат рыбоконсервного завода, засольщиков капусты, скотников. Для отправления религиозных потребностей рабочим инокам передали кладбищенскую церковь св. Онуфрия, которая действовала до 1931 г.
Как сложилась судьба остальных Соловецких Отцов? На этот счет есть несколько версий. По одной настоятель со старшей братией был расстрелян в Кремле, а остальные отправлены в Сибирь, по другой все вывезены на материк, где и убиты. Проскальзывала догадка, что изгнанные монахи ушли на Валаам, который до 1940 г. оставался на территории Финляндии; утверждали, что во время отступления белых в 1919–м они уехали в Англию, где основались на Соловецком подворье, а также что настоятель умер своей смертью в ночь перед переселением на Большую землю. Все мемуаристы единодушны только в одном: часть монахов оставлена при концлагере в качестве специалистов.
Отец Михаил Польских, соловецкий узник с 1924 г., хорошо знавший местную обстановку, свидетельствует, что последний настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Вениамин жил в избе под Архангельском и, как все высланные на материк монахи, имел статус сосланного на Север. Ночью кто-то, скорее всего местные «революционеры», запалили избу, предварительно подперев дверь колом, и она сгорела дотла (Протоиерей Михаил Польских. Новые мученики Российские, т. 1, с. 211, —Изд. Свято — Троицкого монастыря, Джорданвилль. 1949). Это наиболее вероятный рассказ о судьбе последнего соловецкого настоятеля…
После пожара и изгнания монашествующих архипелаг передается в распоряжение ОГПУ. Начинается история Соловецкого лагеря особого назначения и его обитателей. В 1923 г. на территории Кремля размещено 5 тысяч заключенных, в том числе — женщины, более половины из которых составляли проститутки, незначительное количество — нэпманки, а остальные — «каэрки», т. е. осужденные по 58–й статье.
Первые годы на Соловках существовала и культурная жизнь. Действовал свой театр, где заключенные лицедействовали в костюмах, сшитых из освященных риз. С марта 1924 г. издавался журнал тиражом в 200 экземпляров, с подпиской на материке. В качестве приложения к нему выпускалась газета «Новые Соловки». Авторский и редакторский коллектив этих печатных изданий составляли каторжники. Соловецкая печатная продукция широко рекламировалась: надо было показать миру, как хорошо живется советским заключенным.
На месте монастырского хутора Горка основали биосад. Выращивание южных деревьев в северных условиях и тому подобные эксперименты поддерживали общий для СССР утопический курс «через четыре года здесь будет город — сад». Сюда относятся и археологические раскопки с целью изучения прошлого, и работа Соловецкого краеведческого общества с регулярными отчетами — исследованиями то об архитектуре, то о флоре и фауне, с упорным замалчиванием факта, что их авторы — «мотающие срок» каторжане. Все культурные мероприятия Соловецкого лагеря были направлены на подпитку этой иллюзии, а заключенные тем временем превозмогали полярную зиму полуодетыми. Арестовали во фраке — зимуй во фраке, взяли в шелковом платьице — ходи в платьице.
Лагерная пирамида выглядела так. В 1–3–ю роты помещались наиболее ценные специалисты, в 4–5–ю — музыканты, артисты, литераторы. В 6–й, сторожевой роте — духовенство, в 7–й — средний и низший персонал лазарета, банщики, парикмахеры. 8–я рота — уголовная, 9–я — полувельможная, для заключенных с правом занимать мелкие начальственные посты, 10–я — счетно — канцелярская. 11–я рота — с карцером, 12–я — подлежащая общим работам, 13–я — карантинная, 14–я — закрытая, откуда на работу водили только зимой, а летом держали под замком. 11–14–я роты — дно Соловков.
В середине двадцатых годов о лагере еще не молчали. Один из ведущих журналистов того времени жизнерадостно писал: «О СЛОНе — легенды. О нем — жуткие рассказы и веселые анекдоты. Кругом него — атмосфера глубокого почтения, хотя и не очень сильной любви. Вокруг него — зловещие упражнения белогвардейской прессы… Но остров остался. И лагерь на нем, и заключенные. Как же с ужасами? Есть они или нет?» Далее автор рекламирует соловецкий журнал, на страницах которого «живо и ярко описана до малейших мелочей жизнь тех, кого «Социалистический вестник» рисует замурованными в могилу мертвецами… Отчего не холодеют сердца людей, засланных Советской властью на далекий Север за суровые провинности? Потому что даже там им дана возможность, окунувшись в атмосферу трудовой жизни, понять, осмыслить свой по — настоящему человеческий путь и окрылить свое сознание верой в будущее» (Михаил Кольцов. «Правда», № 75 (3304) от 2 апреля 1926 г.). Бойкий публицист вряд ли подозревал, что через десяток с лишним лет сам попадет под жернова той же сатанинской машины, которая, высосав человека, перемалывает его в труху. Похожая участь постигнет солдата Октября Ногтева, его преемника Эйхманса, расстрелянного на Новой Земле, третьего соловецкого начальника Зарина, снятого за либерализм…
Если первые семь лет на Соловках еще прослеживалось отдаленное сходство со старыми царскими централами, то начиная с тридцатых годов атмосфера резко меняется. Театр просуществовал до 1927–го, в 1932 г. прекратилась издательская деятельность. Управление лагерями переносится на материк, укрупняется. Теперь оно называется Управление Соловецкими и Карело — Мурманским исправтрудлагерями, УСИК — МИТЛ, Соловки с 1932 г. — его IV Отделение. С 1934 г. архипелаг подчиняется Белбалтлагу, а при Ежове преобразуется в СТОН — Соловецкую тюрьму особого назначения, где осенью 1937 г. проходят массовые расстрелы.
Раньше СЛОН имел на материке только бывшие монастырские владения — Сумской Посад и Сороку (ныне Беломорск). Теперь каторжные тракты потянулись в сторону Ухты, Сыктывкара, к первым ГУЛАГовским «метастазам». Как ядовитые насекомые, расползаются лагеря по русскому Северу, переходят за Урал, заполняют Сибирь, Казахстан: смертельная опухоль на нежном теле Святой Руси. Осваивать новые «зоны» посылались первопроходцы — «политические» с 58–й статьей. При всей разнице убеждений, все они были интеллигентными, мыслящими людьми, как правило, обладали специальностью. А «социально близкие», уголовники, наспех сколоченные в трудовые коммуны, остаются на Соловках — отныне здесь третьеразрядный лагерь. На колокольню вместо креста водрузили звезду (снята в 1984 г.).
В 1939 г. ввиду обострения отношений с Финляндией Соловецкая тюрьма, как близкая к границе, перебрасывается на Новую Землю и в Норильск. Какие поселения были на Новой Земле, что там разрабатывали, как жили — неизвестно, оттуда никто не вернулся, а если вернулись, мемуаров не написали. Лишь Б. Ширяев вскользь замечает, что в начале 30–х годов специалисты посылались на изыскательские работы на материк и на Новую Землю, где была запроектирована база промышленного лова тюленей, моржей, трески. Трудно сказать, что вышло из этих проектов. Зато о Норильске свидетельств больше, чем может выдержать сердце…
В 1942–1945 гг. на Соловецкие острова перевели школу юнг ВМФ. Учебные классы размещались в Савватьевском скиту. По окончании войны некоторое время остров был ничейный, далее Соловки — закрытая зона. В 1974 г. на острове учрежден Историкоархеологический и природный музей — заповедник. Много лет экскурсоводы имели право рассказывать туристам только о монастыре; сегодня, напротив, признак хорошего тона говорить о концлагере. Некоторые кремлевские церкви после реставрации будут переданы Русской Православной Церкви. Сегодня срублены кельи для первых соловецких монахов. В октябре 1990 г. Священный Синод благословил открытие Соловецкого Зосимо-Савватьевского ставропигиального монастыря (Московский Церковный Вестник. № 23. — 1990. —С. 1–2).