— Да-да… — сказал Крис. Стоя рядом со Снаутом, краем глаза в окне отцовского дома он видел самого себя, уткнувшегося в отцовские колени.
— Это все эксперимент… Та самая энцефалограмма, — Кельвин кивнул в сторону дома. — Наверное, тогда я очень хотел вернуться домой… Помнишь, когда я протестовал против эксперимента?
— Тебе надо отдохнуть, Крис, — сказал Снаут, — тебе надо вернуться на Землю.
— Нет, Снаут, я остаюсь. Кроме желаний и любви, существует еще долг.
— Какой долг? — спросил Снаут.
— Я имею в виду наш человеческий долг перед собственной судьбой, которую для нас выбрал наш пращур, когда он впервые спустился с дерева и взял в передние конечности палку. Пока человек будет помнить свой древний долг, он останется человеком.
Они медленно шли по аллее сада.
Стояла мертвая тишина.
Стало светлее, и было видно, что «Земля» — лишь крохотный, ничтожный островок в безбрежных просторах океана Соляриса.
Отцовский дом был освещен красным дрожащим светом и затянут туманом.
Огромное красное солнце вставало над океаном.
Конец II-й части
КОНЕЦ[11]
11
После слова «конец» в рукописи стоит подпись А. Тарковского и дата: «30.XI.69». Рядом, вероятно, подпись Ф. Горенштейна.