Первым делом Сянъюнь справилась о здоровье матушки Цзя, затем поздоровалась с остальными.
– Такая жара, ты сняла бы верхнее платье, – посоветовала матушка Цзя.
Сянъюнь стала раздеваться.
– Зачем так тепло одеваться? – спросила госпожа Ван.
– Тетя велела. Разве я оделась бы так? – ответила, картавя, Сянъюнь.
– Вы просто не знаете, тетушка, – промолвила Баочай, обращаясь к госпоже Ван, – она больше всего любит надевать чужие платья. Помните, в третьем или четвертом месяце прошлого года, когда Сянъюнь жила здесь, она надела халат брата Баоюя, его туфли и подпоясалась его поясом? Сразу ее и не отличить было от Баоюя, только серьги выдавали. Когда она встала за стулом, бабушка позвала: «Баоюй, подойди ко мне, только осторожнее, не зацепись за лампу, а то пыль с бахромы попадет тебе в глаза». Но Сянъюнь только улыбалась и продолжала неподвижно стоять, чем вызвала дружный взрыв смеха. Матушка тоже рассмеялась и заметила: «Переодетая мальчиком, она еще красивее!»
– Это что! – вмешалась в разговор Дайюй. – Вот когда она к нам приезжала на два дня, в первом месяце позапрошлого года, получилось еще интереснее! Выпал снег, а бабушка с тетей только что возвратились из кумирни, куда ездили поклониться табличкам предков[256]. Бабушка сняла свой красный шерстяной плащ и повесила здесь, в комнате. Сянъюнь нарядилась в него, отчего стала казаться выше и больше, подпоясалась и вместе со служанками побежала на внутренний дворик лепить снежную бабу. Но там ненароком упала и вся выпачкалась в грязи!
Все сразу вспомнили этот случай и стали смеяться. Баочай спросила у кормилицы Чжоу:
– Ваша барышня все такая же шалунья, как прежде?
Кормилица улыбнулась.
– Пусть шалит;– сказала Инчунь, – только болтала бы меньше. Даже во сне разговаривает. Вечно что-то бормочет. Или смеется. И откуда только у нее берутся слова!
– Сейчас, я думаю, она стала другой, – заметила госпожа Ван. – Недавно у нее были смотрины, а ведь в доме у мужа не очень-то побалуешься.
– Погостишь у нас или скоро уедешь? – спросила матушка Цзя у Сянъюнь.
– Разве вы не видите, почтенная госпожа, что она привезла все свои платья? – заметила кормилица Чжоу. – Значит, собирается погостить.
– Баоюй дома? – спросила Сянъюнь.
– Только Баоюй ей нужен, больше никто! – воскликнула Баочай. – Если они снова затеют свои игры, значит, Сянъюнь осталась такой, как была.
– Вы уже взрослые, не нужно называть друг друга детскими именами, – сказала матушка Цзя.
В этот момент появился Баоюй.
– Сестрица Сянъюнь у нас? А почему третьего дня не приехала, когда за тобой посылали? – прямо с порога спросил он.
– Бабушка не велит вам называть друг друга детскими именами, а он опять за свое! – рассердилась госпожа Ван.
– Твой брат хочет подарить тебе одну интересную вещицу, – как бы невзначай заметила Дайюй, обращаясь к Сянъюнь.
– Какую? – заинтересовалась та.
– Ты ей не верь! – с улыбкой сказал Баоюй и добавил: – А ты подросла, хотя мы не виделись всего несколько дней!
– Как поживает Сижэнь? – спросила Сянъюнь.
– Хорошо, – ответил Баоюй, – спасибо, что о ней вспомнила.
– Я ей кое-что привезла, – продолжала Сянъюнь, вытаскивая из кармана завязанный узелком платочек.
– Что это? – спросил Баоюй. – Надо было ей привезти пару резных колец из камня с красными прожилками, таких, как ты недавно прислала.
– А это что? – улыбнулась Сянъюнь.
Она развязала узелок, и все увидели четыре колечка, точно такие, как говорил Баоюй.
– Вы только подумайте! – воскликнула Дайюй. – Ведь ты же третьего дня нам присылала подарки! Так не проще ли было с тем же самым слугой прислать и эти кольца для Сижэнь, а не возить их самой? Я думала, у тебя там что-то необыкновенное, а оказывается, кольца! Ну и глупая ты!
– Сама ты глупая! – улыбнулась Сянъюнь. – Послушайте, как было дело, и судите, кто из нас глуп. Подарки я посылала сестрицам, это ясно было с первого взгляда. А если бы захотела послать служанкам, пришлось бы объяснять, что кому вручить. Будь слуга попонятливей, тогда бы ладно, но он бестолковый и мог все перепутать. Да и вообще, зачем знать мальчишке имена девочек? Послать служанку я не могла, потому и привезла сама. Разве непонятно?
Она разложила кольца и сказала:
– Это для Сижэнь, это для Юаньян, это для Цзиньчуань, а это – для Пинъэр. Мальчик-слуга ни за что не запомнил бы все имена, хотя их всего четыре.
– Ты права! – дружно воскликнули все, рассмеявшись.
– Говорить она мастерица, – улыбнулся Баоюй, – никому не уступит!
– Еще бы! Потому и достойна носить «золотого цилиня»! – с усмешкой промолвила Дайюй, поднялась и ушла.