— Тебе повезло, — сказала госпожа Цинь. — Ты хотел познакомиться с моим младшим братом — так вот, он приехал и сейчас в кабинете. Почему бы тебе к нему не пойти?
Баоюй охотно согласился, и госпожа Ю приказала служанкам:
— Идите с господином, может быть, ему что-нибудь понадобится!
— А что, если пригласить твоего брата сюда? — вмешалась Фэнцзе. — И я не прочь с ним познакомиться.
— Ладно, ладно! — оборвала ее госпожа Ю. — Ни к чему это тебе! Брат моей невестки воспитан не так, как дети из нашего дома, и не привык, не в пример тебе, держаться свободно. Так что, чего доброго, станет потом над тобой смеяться.
— Да как он посмеет? Я ведь не собираюсь потешаться над ним!
— Он очень робкий, — сказал Цзя Жун, — никогда не бывал в обществе, и я уверен, вы в нем разочаруетесь, тетушка.
— Тьфу! Что за глупости! — возмутилась Фэнцзе. — Пусть бы он был хоть самим чертом, все равно я хочу его видеть! И не болтай больше! Сейчас же приведи его, иначе получишь хорошую затрещину!
— Ладно, сейчас приведу, — Цзя Жун покосился на Фэнцзе, — только не сердитесь!
Фэнцзе улыбнулась. А Цзя Жун вышел и вскоре вернулся в сопровождении стройного мальчика, несколько худощавее Баоюя, с бледным красивым лицом и алыми губами. Манеры у него, пожалуй, были изящнее, чем у Баоюя, а робостью и стыдливостью он походил на девушку. Смущаясь, он обратился к Фэнцзе, едва слышно справился у нее о здоровье.
— Вы очень подходите друг другу! — весело сказала Фэнцзе, подтолкнув Баоюя.
Она пожала мальчику руку, усадила рядом с собой и стала не торопясь расспрашивать, как его имя, сколько ему лет, давно ли он учится. Мальчика звали Цинь Чжун.
Служанки сразу поняли, что Фэнцзе никогда не видела мальчика, а подарков, полагающихся при первой встрече, у нее нет, и поспешили к Пинъэр.
Пинъэр же, зная, что Фэнцзе очень дружна с госпожой Цинь, выбрала кусок материи, взяла две маленькие золотые пластинки «кандидата, выдержавшего экзамен на высшую степень»[121] и велела служанкам немедленно отнести все это во дворец Нинго.
Госпожа Цинь велела поблагодарить Фэнцзе, а та сказала:
— Такой ничтожный подарок не стоит благодарности.
После трапезы госпожа Ю, Фэнцзе и госпожа Цинь сели играть в домино. Но об этом мы рассказывать не будем.
Между тем Баоюй и Цинь Чжун безо всяких церемоний завели разговор. Баоюй почему-то сразу почувствовал себя обделенным судьбой. Мысли одна другой нелепее теснились в его голове.
«Бывают же в Поднебесной такие люди! — размышлял Баоюй. — Ведь я перед Цинь Чжуном — грязная свинья или паршивый щенок! Как обидно, что я родился в богатой и знатной семье, а не в семье бедного ученого, тогда мы давно уже подружились бы с ним и жизнь моя не прошла бы напрасно. Зачем мне знатность, зачем шелк и парча, если я никому не нужен, как сухой пень или сгнившее дерево; нежнейшая баранина и тончайшие вина наполняют мою грязную утробу, подобную сточной канаве или помойной яме. Богатство и знатность губят меня!..»
Цинь Чжун же, глядя на Баоюя, который и внешностью, и манерами выделялся среди других, одет был в шелка и носил украшенную золотом шапку, окружен толпой прелестных служанок и красавцев слуг, в свою очередь думал:
«Не удивительно, что старшая сестра без конца его расхваливает. Я же, как назло, родился в бедной семье и не могу стать его другом. Для меня счастье хоть мгновение побыть рядом с ним!..»
Баоюй поинтересовался, какие книги читал Цинь Чжун, их разговор становился все оживленнее, взаимная симпатия росла.
Вскоре подали чай и фрукты.
— Вина нам не нужно, — объявил Баоюй госпоже Цинь, — пусть поставят на маленький кан во внутренней комнате фрукты, мы пойдем туда, чтобы не мешать остальным.
С этими словами он встал и вместе с Цинь Чжуном удалился во внутренние покои.
Госпожа Цинь пригласила Фэнцзе пить чай, а сама вошла к Баоюю и сказала:
— Твой племянник молод и неопытен, если он позволит себе какую-нибудь грубость, не обижайся на него, скажи мне! Он застенчив, но при этом упрям и строптив.
— Ладно, — засмеялся Баоюй.
Госпожа Цинь сделала еще несколько наставлений брату и вернулась к Фэнцзе.
Спустя немного от Фэнцзе и госпожи Ю пришла служанка спросить, не надо ли чего-нибудь Баоюю.
Баоюй ответил, что не надо, и продолжал расспрашивать Цинь Чжуна о его жизни.
Цинь Чжун охотно рассказывал:
— Наш домашний учитель в прошлом году отказался от меня, а отец мой уже стар, слаб здоровьем, к тому же занят служебными делами и никак не может подыскать другого учителя. Все это время я повторял пройденное. Но одному заниматься плохо, не с кем даже обсудить прочитанное…
Баоюй перебил Цинь Чжуна:
— Конечно, плохо! А у нас в семье есть своя домашняя школа. Там учатся дети и младшие братья наших дальних родственников, тех, что не могут нанимать учителей. А мой учитель уехал к себе на родину и совсем забросил занятия. Отец хотел отдать меня в школу, пока не возвратится учитель, чтобы я не забыл пройденное. Но бабушка не согласилась, — сказала, что в школе слишком много детей и все наверняка шалят. К тому же несколько дней я проболел. Оказывается, и вы теперь без учителя. Так почему бы вам не сказать отцу, когда вернетесь домой, что вы хотите посещать нашу домашнюю школу? Посещали бы вместе, и это пошло бы нам обоим на пользу.
— Мой отец всегда жаловался, что ему трудно содержать учителя, — с улыбкой ответил Цинь Чжун. — От него же я слышал, что у вас хорошая бесплатная школа, но без содействия господ туда не поступишь. А беспокоить господ такими пустяками как-то неловко. Замолвите за меня словечко, и я готов делать для вас решительно все: даже мыть тушечницу и растирать тушь. К тому же вдвоем веселее. Мы сможем постоянно беседовать, познаем радость дружбы. И родители будут довольны.
— Не беспокойтесь, — прервал его Баоюй. — Мы поговорим с мужем вашей сестры и супругой господина Цзя Ляня. Потом вы скажете об этом отцу, а я — бабушке, и уверен — дело уладится.
Пока они беседовали, наступило время зажигать лампы. Баоюй и Цинь Чжун вышли к остальным гостям, как раз когда закончилась игра в домино и производились подсчеты. Оказалось, что госпожа Ю и госпожа Цинь проиграли на угощение, и решено было угощение это устроить послезавтра. Вскоре подали ужин.
— Надо бы послать двух слуг проводить Цинь Чжуна, — сказала госпожа Ю, заметив, что стемнело.
Служанки вышли передать приказание, а Цинь Чжун встал и начал прощаться.
— Кто пойдет провожать Цинь Чжуна? — осведомилась госпожа Ю у служанок.
— Хотели поручить это Цзяо Да, — ответили те, — но он напился и обругал нас!
— Вечно вы к нему пристаете! — с укором произнесла госпожа Ю, ей поддакнула госпожа Цинь. — Этому чудаку ничего нельзя поручать!
— Все говорят, что вы слишком добры! — не выдержала тут Фэнцзе. — Как можно так распускать слуг?
— Разве ты не знаешь, кто такой Цзяо Да? — изумилась госпожа Ю. — Даже господин Цзя Чжэн многое ему прощает, и твой старший брат Цзя Чжэнь тоже. Ведь Цзяо Да в молодости четырежды побывал в походах с самим Нинго-гуном, вытащил его из груды мертвых тел, вынес на себе с поля боя, словом, спас ему жизнь. Цзяо Да сам голодал, а господину добывал пищу. Два дня у них не было ни капли воды, он раздобыл полчашки для господина, а сам пил конскую мочу. Поэтому ему так и мирволят. Покойный Нинго-гун очень ценил Цзяо Да, кто же посмеет теперь его обижать? К тому же он ведь старик, не заботится о своем добром имени, напьется и давай ругать всех без разбору. Я давно велела управляющему не давать ему никаких поручений — пусть спокойно доживает свой век.
121