Сколь наряден и пестрЭтот зонт драгоценный!Не сияньем ли светлых созвездий Стрельца и ХвостаОзаряется тьма?Разукрашенный перьями, ярким ковромУстлан путь пред тобой во вселенной,По бокам охраняют дорогуНе созвездья ль Стропил и Холма?
Пусть в пути сам Фэн Лун[237]Полетит провожатым с тобою.Разве ты не мечтала, чтоб правил Ван Шу,Что привык управлять колесницей луны?И колеса – «и-и» и «я-я…» —Огласили весь мир над землею,За луанем и фениксомТо ль не ты мчишься вдаль, где дороги длинны? С дуновением ветраЗаструился поток ароматов.Не тобой ли духэнаВетка к поясу прикреплена?Все наряды и юбкаРазноцветным сияньем объяты,А в трепещущих серьгахНе нашла ли свой отблеск луна?
…Поросль трав и цветов —Вот алтарь поклоненья Земле, Небесам и Богам!Уж не ты ль благовонное маслоВ лампадах зажгла?Столь причудлив на тыквах узор!Сколько тонкой посуды и утвари в храм принесли![238]Уж не ты ли из этих сосудовЗеленые вина, коричную влагу пила? Ты в неведомых даляхНе сулила ль Лу Ао свиданье?[239]Почему же меняТы забросила в мире сует?О, когда бы Фэн Лянь[240]Колесницу мне дал в знак вниманья, —Мы с тобою вдвоемВ земной возвратились бы свет? В сердце горечь, печаль.Мне сейчас, одинокому, трудно.Но, увы, не напрасны льСтраданья мои и мольбы?Ты в безмолвии спишь,Сны твои в небесах беспробудны,Уж не в этом ли должно узретьНачертанья небесной судьбы?Ты безмолвна в могиле, —Никто не нарушит покоя!Может быть, это так! Но, вернувшись к началу,Святых о возврате толку нет умолять!Я же скован цепямиИ должен терпеть неизбежное бремя мирское,Но вернешься ль назад,Если эти мольбы сможет с неба душа услыхать?
О, вернись! О, приди!Возвратись, чтоб остаться со мною,Чтобы вновь от меняНе пришлось в небытье улетать!Там, где хаос царит первозданный, ты живешь, —В тишь, безмолвие погружена…Но ведь если бы даже спустилась с высот, надо мною застыв,Все равно даже тени твоей я б увидеть не смог.Я от мира, как шторой и ширмой, отгорожен девичьей мечтой,Стражей роль пусть аира ряды исполняют сейчас.Я хотел бы еще пожелать, чтобы тонкие, словно рачки, листья ивы пока не стремились ко сну,Пусть пока не терзает тебя и меня обоюдная наша тоска,Быть средь гор, позаросших корицей, тебя пригласила Сунюй[241],Там, на острове, где орхидеи в цвету, ты была так приветливо встречена юной Фуфэй[242],Пела флейта Лунъюй для тебя![243]Ударяла по звучному юю, что формой как тигр, Хань Хуан[244],Призывая Лин-фэй[245], ты встревожила даже Лишань![246] …Когда Хуан-ди совершал свой инспекторский смотр, реку Хуанхэ перейдя, а затем и Лошуй,Как ныне, в то время из водной стихии Лошуй черепаха явилась, на панцире книгу неся…И твари, тот мир населявшие, ныне пред нею, услышав мелодию Яо и Шуня «Сяньчи»[247],Запели, и, прежде скрывавшийся в водах Чишуя, дракон выплыл вдруг и ударился в пляс[248].А фениксы, мирно дремавшие в роще жемчужной на ветвях, взлетели и ввысь устремились!Когда призывают от сердца, – и душу святую возможно растрогать,И вовсе не нужно для этого утварью жертвенной дверь украшать…Сейчас из Сячэна небесного ты колесницу направила вдаль[249]И хочешь назад, в Сюаньпу, возвратиться[250],К священной земле, где находятся горы Куньлунь.Мы, кажется, видим друг друга отчетливо, ясно,Но черное облако вдруг наползает, – приблизиться трудно к тебе…Разлуки и встречи – как тучи на небе:Плывут, чередуясь, и места себе не найдут,Святую же душу никак не рассмотришь в дождях и туманах……Рассеялась пыль, расступились тяжелые тучи,Высокие звезды на небе опять засверкали,И ожили реки, и горы прекрасными стали,И в небе, на самой его середине, сияет луна!Увы! Почему от печалей-тревог успокоиться сердце не может?Причина, наверное, в том, что мечты проплывают, как явь.И я беспокойно вздыхаю, с надеждой взираю на все, что меня окружает,А слезы все льются и льются,И сил не найду, чтоб смятенье свое побороть!О люди! Давно уже вы в царство грез погрузились,Один я. И лишь из бамбуковой рощи доносится музыка чистой, невинной природы.Я вижу: повсюду взлетают испуганно птицы,Я слышу, как плещутся рыбы на гладкой поверхности вод.…И вот изливаю всю грусть, что на сердце моем накопилась,В своей откровенной молитве…И тихо обряд совершаю священный с надеждой, что буду удачлив…О, скорбь! О, печаль!Я покорно прошу эту чашу принять благовонного чая! Окончив читать, Баоюй сжег платок, совершил обряд чаепития, но не уходил, пока служанка его несколько раз не окликнула. Вдруг из-за горки послышался голос:
– Постойте!
Баоюй и служанка затрепетали от страха. Девочка обернулась и, заметив между лотосами мелькнувшую тень, закричала:
– Дух Цинвэнь явился!..
Баоюй обернулся, но…
Если хотите узнать, кого увидел Баоюй, прочтите следующую главу.
Сюэ Пань берет в жены сварливую девицу;
Инчунь выдают замуж за жестокого юношу
Итак, едва Баоюй окончил церемонию жертвоприношения, как из зарослей лотосов послышался голос. Баоюй испуганно обернулся и, к своему удивлению, увидел Дайюй.
– Поистине необычно и своеобразно твое жертвенное поминание. Оно не хуже «Памятной плиты Цао Э».
Баоюй смутился.
– Мне кажется, жертвенные поминания нынче все на один манер, и я решил сочинить что-нибудь новое. Сделал это забавы ради, никак не ожидал, что ты подслушаешь. Впрочем, почему бы тебе не подправить неудачные места?
– Где черновик? – спросила Дайюй. – Надо прочесть его повнимательней. Ведь поминание длинное, и я не все запомнила. В памяти остались две параллельные фразы: «…сколь глубокие чувства юного отрока сердце волнуют за плотно задернутой шторой» и «сколь непомерно прискорбна судьба юной девы, засыпанной желтой землей». Эти фразы полны глубокого смысла, хотя «за плотно задернутой шторой» – выражение, в общем, избитое. Почему бы не написать о том, что ты видишь в данный момент?
– А что я вижу, по-твоему? – спросил Баоюй.
– Хотя бы наши окна, затянутые цветным флером, – ответила Дайюй. – Почему бы, например, не сказать: «…сколь глубокие чувства юного отрока сердце волнуют за окном, что затянуто розовым флером»?
– Замечательно! – вскричал Баоюй. – Только ты могла так хорошо придумать. В Поднебесной столько замечательного, оно у нас перед глазами, но мы, глупцы, не замечаем. И все же я хочу тебе возразить: в твоей комнате окна затянуты флером, в моей – нет. Поэтому предложенную тобой фразу я не могу принять.
– А что здесь особенного? – улыбнулась Дайюй. – Зачем так резко проводить грань? Мое окно можно считать и твоим, стоит ли друг от друга отдаляться? В древности даже чужие «дарили друг другу упитанных коней и теплые шубы» – что же говорить о нас с тобой? Мы ведь не чужие!
– Не только «упитанных коней и теплые шубы», но и «желтое золото и белую яшму», и при этом не скупились, – возразил Баоюй. – Но в данном случае речь идет о женских покоях, поэтому для меня подобное выражение неприемлемо. Пожалуй, в исправленных тобой фразах я заменю «отрока» на «барышню», и будем считать, что поминание написала ты. Ты всегда была так добра к Цинвэнь, и твоя фраза о «розовом флере» стоит всего, что я написал. Давай переделаем так: «…сколь глубокие чувства юной барышни сердце волнуют за окном, что затянуто розовым флером, сколь непомерно прискорбна служанки судьба, засыпанной желтой землей». Пусть эти фразы не имеют ко мне никакого отношения, я все равно останусь доволен.
вернутьсяФэн Лун – святой дух, повелитель туч и грома.
вернуться…посуда и утварь… – Имеются в виду культовые предметы для жертвоприношений.
вернутьсяЛу Ао. – По преданию, некто Лу Ао повстречал святого Жо Ши и попросил взять его в ученики, но тот отказался, сказав, что он, святой, чужд мирских дел. Баоюй в шутку упрекает Покровительницу лотосов в том, что она, небесное создание, якобы Лу Ао, а не ему назначила свидание в небесах.
вернутьсяФэн Лянь – святой дух, покровитель ветров.
вернутьсяСунюй – святая небожительница, покровительница музыки. Небесный император счел ее игру на лютне – сэ слишком унылой и уменьшил на этом музыкальном инструменте число струн.
вернутьсяФуфэй – дочь мифического императора Фуси. Покончила с собой, бросившись в реку Ло. После смерти стала духом реки Ло – Лошэнь. По преданию, не имела себе равных в искусстве игры на лютне – цин.
вернутьсяЛунъюй – по преданию, дочь правителя царства Цинь Му-гуна. Сяо Ши, ее муж, был искусным флейтистом и научил ее исполнять на флейте мелодию о птице фениксе. Феникс, услышав эту мелодию, прилетел и унес Лунъюй и Сяо Ши в небеса.
вернуться…Ударяла по звучному юю, что формой как тигр, Хань Хуан… – Хань Хуан – имя небожительницы; юй – древний ударный музыкальный инструмент, имевший форму затаившегося тигра.
вернутьсяЛин-фэй – святая небожительница, искусно владевшая игрой на шэне – свирели.
вернутьсяЛишань. – По преданию, жила в глубокой древности. Заслышав музыку в ее исполнении, люди танцевали и пели.
вернутьсяСяньчи – название местности на крайнем западе, куда, согласно поверьям, уходит солнце на ночлег.
вернутьсяЧишуй – река в провинциях Сычуань и Гуйчжоу; по древним поверьям, обиталище драконов.
вернутьсяСячэн (Чичэн) – горы, где, по поверьям, обитали святые (ныне – провинция Чжэцзян).
вернутьсяСюаньпу (Сяньпу) – вымышленное обиталище святых, якобы находившееся на вершине Куньлуня.