— Да как вы можете такое говорить? Всем же известно, на свидетелей, которые что-то якобы видели, полагаться нельзя. Елки-палки, да вы не хуже моего знаете, никто меня при этом никогда не видит. Не люблю, чтобы меня отвлекали, когда я работаю. Господи, мэм, я не для того выбрал такую профессию, чтобы знакомиться с людьми.
В дверь постучала сержант Флауэр:
— Явилась его жена. Оплатила залог.
— Я посажу тебя за всю эту серию краж, Выдра. Признай себя виновным в менее тяжком — или я тебя заставлю признаться. Но тогда уж будешь отвечать за все.
— Если бы я хотел знакомиться с людьми, я бы стал уличным грабителем.
Делорм очень гордилась своим умением выкидывать из головы то, что в данный момент не имело первостепенного значения. Когда позже в этот же день она ехала по ветреному южному участку Пенинсьюла-роуд, Артур Вуд уже совершенно не занимал ее мысли, и она в очередной раз погрузилась в мутные воды раздумий о подозрениях капрала Масгрейва.
Дорога все сужалась, и вот отягощенные снегом ветви уже начали задевать крышу машины. Белые леса напомнили ей одну давнишнюю поездку на санях. Они с тринадцатилетним Рэем Дюроком лежали среди беспорядочной кучи подростков и целовались с закрытыми ртами, пока у нее не начали кровоточить губы. По последним дошедшим до нее сведениям, Рэй живет теперь где-то на другом краю земли — в Австралии, Новой Зеландии или еще в каком-то богом забытом месте, где деревья не белые, а зеленые, а солнце действительно хоть как-то греет.
Ориентируясь по фамилиям на почтовых ящиках, она резко свернула налево и, только проехав почти всю улицу, увидела то, что ей было нужно. На дереве не было таблички-указателя. Она остановила машину на обочине и дальше пошла пешком. В конце улицы стоял большой коричневый «мерседес». Не хотелось даже думать о том, сколько такой стоит.
По сравнению с мрачным капралом Масгрейвом бывший старший констебль Джо Бернсайд был как глоток свежего воздуха. Блондин, рост 193 сантиметра без каблуков, — где это Королевская полиция берет такую породу, подумала Делорм, — и при этом радостный, как дитя.
— Вы из спецрасследований? Я вас знаю. Это вы прищучили мэра Уэллса! Просим! Просим!
Делорм сбросила сапоги и прошла на кухню, где он налил ей дымящегося кофе. Она уточнила свою прикидку: 198 сантиметров, не меньше.
— Надо бы вам бросить полицию и начать заколачивать бабки, — убеждал он ее десять минут спустя. Они сидели в мягких креслах, лицом к ослепительно-белому заливу Четырех миль. — С вашей квалификацией! С вашими достижениями! Вы — само совершенство! Поглядите на меня: восемь лет оттрубил капралом в отделе коммерческих расследований, а теперь у меня свой бизнес! У меня, у Джона Бернсайда! Уж поверьте, никогда не мог подумать, что я на такое способен. Кто угодно, только не я. Мне даже приходится отказываться от многих предложений, мы просто не справляемся с потоком. А знаете, с кем такого не бывает? С теми, кто работает в Королевской полиции. Извините, секунду… — Он подошел к дивану, на котором, свернувшись, мирно спал костлявый колли. Наклонившись, он завопил так громко, что у Делорм заломило уши: — Проваливай, лентяй паршивый!
Собака открыла тусклый глаз и мирно на него поглядела.
— Глухой как пень, — пробормотал он, стаскивая пса за ошейник, и отвел его к камину, где тот снова улегся, вернувшись к своим собачьим снам. — Все мне советуют его усыпить. Ну, то есть те, у кого собак нет, так говорят. За пятнадцать лет ты на бедную животину не тратишь ни цента, а как только ей случается захворать, все сразу лезут с советами: прикончи ее. Извините, у вас был ко мне деловой разговор. Я просто рассердился. Нет у людей жалости. Сколько вы прослужили в «белых воротничках»?
— Шесть лет.
— Видали, что делается? Это я насчет сокращения бюджета. Не знаю, как вы, ребята, но лошадники теперь просто остались без зубов. Беззубые. Знаете, почему теперь всех копов снимают с чистой работы и гонят на улицы? Потому что если ты служишь на улице, твоя деятельность зрима, не то что у «белых воротничков». Налогоплательщикам нравится, когда они видят, на что именно уходят их денежки. А если от дел отстраняются лошадники, тогда, значит, эстафетную палочку должен перехватить кто-то другой. Старые добрые частные сыщики. То есть, рад в этом признаться, — я. Двухмесячное расследование нарушений авторского права? Пиратство? Сорок тысяч баксов. И американский бизнес готов за это платить. Компании из Штатов — вот кто к нам в основном обращается. Американцы замечательны тем, что они тебе не верят, пока ты не стребуешь с них кучу денег.
В следующей жизни ему бы подошло стать священником, подумала Делорм. Но произнесла только:
— Кайл Корбетт.
— О-о-о, — театрально прорычал Бернсайд. — Не напоминайте. Кайл Корбетт. Больно при одной мысли.
— Вам обеспечили прикрытие. У вас были неопровержимые улики. И вы с Джерри Коммандой провалили дело.
— У нас был источник. Притом хороший источник. Парень по имени Ники Белл много лет работал с Корбеттом, но Корбетт не знал о его тайном пристрастии к компьютерному порно.
— И он назвал вам время и место.
— Время? Место? Нет-нет-нет. Ники Белл напел нам такое, что разве что Горди Лайтфуту [5] под силу. Он нам добыл материала на месяцы работы. Мы с Джерри обложили зверя со всех сторон. Но триумфально завершить дело планировалось в «Кристал-Диско», что возле Эйрпорт-роуд, и для этой операции нам потребовался один из ваших ребят. Мы подключили Джона Кардинала — смышленый парень, но какой-то он вечно подавленный, так мне показалось.
— И что было дальше?
Приветливость вдруг покинула его. Лицо Бернсайда, вначале такое же яркое и открытое, как залив Четырех миль, внезапно помрачнело. Это было как солнечное затмение.
— Вы сами знаете, что было дальше, — ответил он. — Иначе бы вы сюда не приехали.
— Вы ворвались в клуб. И ничего не нашли.
— Точно.
— Что прошло не так?
— Все было так. В том-то и штука. Все прошло как надо. В полном соответствии с планом. Выверено, как механизм швейцарских часов. Вот только одна мелочь: Корбетта кто-то предупредил. Вы это знаете. И я знаю. Но если вы ждете, что я вам скажу, кто, как мне кажется, это сделал, то вы обратились не по адресу. Улик нет никаких.
— А что сказал ваш источник?
— Ники? Если вы думаете, что кто-нибудь еще когда-нибудь увидит Ники Белла, то вы идете по ложному пути. Его жена подтвердила: из дома исчез чемодан и кое-какая одежда, но, думаю, это была просто инсценировка. Полагаю, Кайл Корбетт отправил его на дно Форельного озера.
Пес вернулся на диван, но Бернсайд, похоже, этого не заметил.
Когда Делорм надевала сапоги, он смерил ее взглядом с ног до головы. Она знала, что привлекательна, но поняла: на сей раз на нее смотрят не как на женщину.
— Вы ведь и этим Виндиго занимаетесь, верно? Я же знаю.
— Да, это так. Ухожу из спецрасследований.
— Виндиго — мерзкое дело.
— Угу.
— Просто мерзкое, мисс Делорм. Но расследовать деятельность собственного партнера… Многие полицейские — лошадники, ПДПО, да кто угодно, их полно… так вот, многие копы сказали бы, что наблюдать за партнером по расследованию — гораздо омерзительнее.
— Спасибо за кофе. Мне надо было взбодриться. — Делорм доверху застегнула кнопки на куртке, надела перчатки. — Но я вам ни слова не сказала, за кем я наблюдаю.
13
Заведение «Д'Анунцио» по-прежнему как магнит притягивало подростков — так было и в годы детства и юности Кардинала. На первый взгляд это было просто нечто среднее между лавкой «Овощи-фрукты» и киоском с газированной водой — место, мало подходящее для тусовок. Но дело в том, что Джо д'Анунцио, человек с повадками монаха и талией оперного певца, числил каждого, кто приходил к нему в магазин, своим другом. Он с опытностью бывалого бармена обращался со своими автоматами для газировки, а к юным клиентам относился точно так же, как к пожилым, позволяя тинейджерам часами просиживать в деревянных кабинках в задней части зала со своими кока-колами, чипсами и шоколадными батончиками. В детстве Кардинал с другими церковными служками обычно прибегал сюда прямо из собора, после мессы, а потом они выросли из своих сутан и стихарей и приходили сюда уже вместо церкви, заменяя сигаретами «Ротманс» и «Плейерс» запах ладана, а воздушным шоколадом и молочными коктейлями — хлеб и вино.